Не женское дело (Тетралогия)
Шрифт:
— Послушай, Алина, так продолжаться дальше не может. Ты рискуешь собой — это понятно. Любой из нас, избравших этот путь, не может не рисковать собой — каждый день, каждый час. Эта жизнь, как жизнь солдата и моряка, полна привычных опасностей. — Эшби говорил горячо, вышагивая по каюте взад и вперед, нетерпеливо взмахивая иногда правой рукой, чтобы подчеркнуть особенно важную мысль. — Но ты — ты же просто идешь на самоубийство, ты с каждым днем словно все туже и туже затягиваешь узел гарроты. То, что сегодня тебе повезло и ты осталась жива, это только случайность. Счастливая случайность. Я стараюсь быть всегда рядом, но в какой-то момент я просто могу не успеть. Или не суметь что-то сделать, ведь я всего лишь человек, а не Господь. Меня и самого могут подстрелить в любой момент. Смерти я не боюсь, но
Галка слушала его, снова бессильно откинувшись на подушки. По лбу, из-под высохшей уже повязки, стекала струйка крови. В ней клокотал гнев, и только он не давал ей сейчас провалиться в забытье. Она снова подалась вперед, пытаясь вставить хоть несколько слов в горячий монолог мужа, но ей никак не удавалось вклиниться. Наконец, когда Эшби остановился на секунду, чтобы перевести дыхание, она заговорила сама. Голос был слабый, но по-прежнему полный непререкаемого металла.
— Что ты предлагаешь? Чего ты хочешь? Ты же знал, на ком женился! Никогда я не была бы домохозяйкой-ложкомойкой, даже у себя дома! Не я сюда просилась, не сама я себя сюда забросила! Хочешь жить — умей приспособиться, а еще лучше — обстоятельства к себе приспособить. Это единственное, что я твердо усвоила. В этом мире либо будет по-моему, либо меня в этом мире не будет! Нет у меня другого пути! И ты это знаешь не хуже меня. Не я в петлю лезу — судьба меня толкает. Но я буду сопротивляться, сколько могу! Я буду сопротивляться! — С этими словами Галка откинула одеяло и попыталась встать.
Это последнее усилие добило ее. Перед глазами все плыло и качалось, ноги отказывались ей служить: большая потеря крови и вполне вероятное сотрясение мозга (в подобных вещах доктор Леклерк не разбирался) — это вам не шутка. В общем, Эшби успел подхватить Галку в последний момент, когда она плашмя начала заваливаться на пол и едва не врезалась головой в дверь. Уложив ее обратно в постель, Джеймс снова сел рядом, снова поменял ей полотенце на голове, обтер кровь с лица. Он смотрел на жену с такой скорбью и нежностью, что Галка, если бы видела это, была бы растрогана и потрясена. Но она не могла этого видеть. Только спустя несколько минут она слабо зашевелилась и открыла глаза.
— Что со мной было? — спросила Галка, едва шевеля спекшимися губами.
Джеймс грустно усмехнулся.
— Как всегда, — коротко ответил он. — Ты падала, а я тебя поймал.
Галка попыталась что-то сказать, но муж прикрыл ей губы ладонью.
— Пожалуйста, помолчи, — прошептал он. — Я никогда не буду тебя отговаривать от твоих затей, никогда не буду останавливать. Тем более, это все равно бесполезно. Но умоляю тебя, будь осмотрительнее сама! А я всегда буду с тобой — до конца. Помни об этом.
— Я ничего не могу поделать с собой. — Галке на глаза навернулись слезы, хотя она уже несколько лет не плакала. — Прости меня. Я всегда была ненормальной.
— Я тоже виноват — начал выяснять отношения, когда ты в таком состоянии. — Эшби присел рядом с Галкой на постели, целуя ей руки. — Прости меня — и пойми.
— Хорошо, милый. Мы всегда будем вместе. Спасибо тебе… за то, что ты есть.
Двое суток «домашнего ареста» — не такая уже большая плата за восстановленные мир и спокойствие в семье. Тут Галка вполне была согласна с мужем и преспокойно провела два дня на «Гардарике», залечивая раны с синяками. Негоже появляться в таком потрепанном виде пред светлые очи адмирала. Еще насмехаться начнет, и тогда придется самой его на дуэль вызывать. Он со своей шпажонкой, она — с абордажной саблей… Идеальные противники, одним словом. Воображая себе подобную ситуацию, Галка только посмеивалась. Она понимала, что высокомерный де Шаверни никогда не снизойдет до дуэли с пиратом. Он слишком явно держал всех «аборигенов» на расстоянии, воображая
— Соскучился, — едко прокомментировала это событие Галка, вскрывая письмо.
— А ты, моя дорогая, много дала бы, чтобы больше этого господина никогда не видеть, — не без иронии сказал Джеймс. — Что он пишет?
— Приглашает на ковер. — Галка передала ему письмо через стол — они сейчас вдвоем занимались прокладыванием курса на Картахену. Вернее, этим занимался мистер Эшби, а миссис Эшби с интересом за ним наблюдала. Штурман из нее, несмотря на все старание, вышел плохой — курс худо-бедно прокладывать научилась, а вот определяться с точными координатами… Словом, без Джеймса был бы великолепный шанс заблудиться в открытом море.
— Ничего определенного. — Эшби вернул жене это письмо — три с половиной строчки и пышная подпись. — Но боюсь, что ты права: адмирал не смирится с твоей независимостью.
— Джек, это его проблемы. — Галка уже одевалась «на выход». — Даже если мне придется взять патент, он никогда не дождется от меня…
— …подчинения?
— Покорности, милый. Подчинение — еще полбеды. — Мадам капитан уже нацепляла на себя перевязь с саблей. Простой пиратской саблей без всяких изысков. — Как говорил один персонаж русской литературы девятнадцатого века: «Служить бы рад, прислуживаться тошно».
— Удачи, дорогая. — Джеймс был отменно вежлив: не один де Шаверни получил хорошее воспитание.
— Постараюсь не разочаровать тебя, дорогой. — Галку все эти приятные манеры только смешили, и она всегда обращала подобные церемонии в шутку. Судя по веселой искорке, промелькнувшей во взгляде Джеймса, он сейчас вполне разделял иронию жены.
Поцелуй — и она выскочила из каюты. «Домашний арест» под опекой мужа и доктора Леклерка окончился.
Как они и предполагали, де Шаверни сразу же по приходе Галки в дом губернатора завел речь об офицерском патенте.
— Давайте не будем касаться темы издержек государственной службы, — не дожидаясь, пока дама ответит, сказал де Шаверни. Сегодня, несмотря на жаркий денек, он принарядился в лиловый камзол, такого же цвета короткие штаны, чулки с бантиками и туфли с бриллиантовыми пряжками. И нацепил плотный парик, под которым наверняка жутко потел. Вероятно, тоже решил, что красота требует жертв. — Поговорим о ее преимуществах, мадам. Во-первых, быть капитаном флота его величества — это большая честь. Не многие оказываются ее достойны. Ваша лояльность по отношению к Франции не осталась незамеченной при дворе, и я сам слышал из уст его величества пожелание видеть вас капитаном регулярного флота. Более того: у меня в кармане лежит приказ о назначении вице-адмиралом Антильской эскадры. Там достаточно лишь вписать имя. И поверьте, на свете найдется очень немного людей, которые отказались бы сделать столь головокружительную карьеру. Что же до жалованья — поверьте, это весьма солидная сумма.
— Я уже давно убедилась: чем выше заберешься, тем больнее падать, — ответила Галка. Опять не дождалась приглашения и присела самочинно. — Понимаю, вам хочется видеть вольных капитанов у себя в подчинении, но вот что я вам скажу, сударь… Прошу не обижаться, речь идет о серьезных вещах, могущих иметь серьезные последствия. Так вот: вы — не моряк. Отсюда проистекает полнейшая номинальность вашего адмиральского чина. Будьте честны: вы без посторонней помощи не сможете даже отдать на корабле адекватный приказ. Но при этом пытаетесь затянуть в струнку тех, кто действительно что-то понимает в морском деле. Я три с лишним года в море, я капитан, но и я знаю о морской науке слишком мало. Среди ваших офицеров есть люди, прослужившие на флоте лет по двадцать-тридцать. И при этом вы уверяете, что поставили их в положение не лучше рабского. Шляпы, мол, будут есть, если вы прикажете, и так далее. По-вашему, это справедливо?