Не женское дело (Тетралогия)
Шрифт:
— Ну тебя с такими пораженческими настроениями, — отшутился Владик. — Ты знаешь, что мысль материальна и способна влиять на реальность?
— Читала такое, — вздохнула Галка. — Не боись, о моих страданиях знают только три человека: я, ты и Джек. Для всех остальных я по-прежнему неунывающий капитан Спарроу… Еще один момент, братец: ты удивишься, но я тихо ненавижу этот образ. И тот карикатурный фильм с Джеком-Воробьем вовсе даже ни при чем.
— С каких это пор? — Влад и правда был удивлен. Неподдельно удивлен. Ему всегда казалось, будто Галке нравится кочевая жизнь и репутация грозной пиратки.
— С тех пор как не стало Моргана, — призналась Галка. — Но уже тогда было поздно дергаться, а сейчас и подавно. Помнишь, у Соловьева — Ходжу Насреддина побили за то, что он посмел
— Я тоже все понял: у тебя депрессия. — Влад говорил совершенно серьезно — шутить над такими вещами не стоило. — Хочешь выйти из игры, но не знаешь как? Лично я бы на твоем месте прикинул все возможные варианты.
— Эх… — вздохнула Галка, наблюдая, как матросы укрепляют треснувшую еще во время шторма бизань-мачту, и негромко добавила: — Прикидывала. От самых реальных до самых фантастических. Потом как-нибудь результатами поделюсь, не при братве. А то они, жучары, все по-русски неплохо понимают, только никто не признается.
— У меня тут один вариант наклевывается, — так же негромко проговорил Владик. — Может, ты такой уже и прокручивала, но речь идет обо мне.
— Интересно. — Галка хитро усмехнулась. Сосед в последнее время был богат на сюрпризы.
— Д'Ожерон предлагает мне место второго помощника на своем фрегате.
— Ага. — Новость для Галки была и хорошей и плохой одновременно. — Ему понравилось, как ты командовал «Экюелем»… Сам-то что решаешь?
— Я пойду.
— На государственную службу? — Мадам капитан скривилась. Сама идея о службе вызывала у нее раздражение, а при мысли о господине де Шаверни раздражение перерастало в зубную боль. — Делать тебе не фиг — с д'Ожероном связываться. А боцманом на линкоре быть не желаешь? Тем более что мне по-любому, через «не хочу», придется брать офицерский патент, и ты так или иначе окажешься на госслужбе.
— Надолго он у тебя в кармане задержится, патент этот? — едко усмехнулся Владик. — Насколько я тебя знаю, нет. А я хочу жить, не боясь, что однажды меня объявят вне закона и повесят.
— Ты пессимист, Влад. Пиратство и мне, и тебе так или иначе будут еще долго припоминать. А на службе — и подавно. Лично мне на это плевать, а тебе, когда высокородные бездарности начнут обходить твои заслуги, я не позавидую.
— Это еще почему? Разве мы мало нарубились во славу, хм, прекрасной Франции?
— Немало. Но — неофициально. По-пиратски. Добытое нами золотишко, понимаешь, никому брать не зазорно, а вот пиратов в офицеры службы его величества — моветон. [42] Война войной, а испанские родственники могут обидеться на кузена Луи. Так что зажмут тебя в нижних чинах до конца жизни как пить дать.
— А ты предлагаешь мне быструю карьеру? — съязвил Владик.
— Если докажешь братве, что потянешь капитанскую лямку, — я тебя первая поздравлю. Мне почему-то кажется, что потянешь.
42
Дурной тон.
— Но ты предлагаешь должность боцмана. Или мне послышалось?
— Влад, — усмехнулась Галка. — Я все понимаю. Ты по-мужски честолюбивый. Тебе обидно, что ты стараешься, а твои старания мало кто замечает. И за мной грех был — я тебя, мягко говоря, недооценивала. Тут Джек стопудово прав. Но капитаном тебе пока быть рано. Ты сделал первый и главный шаг: поверил в себя. Теперь сделай второй — чтобы остальные в тебя поверили… И вообще, — тут она весело заулыбалась, — когда Жером приклеил мне это прозвище — «Воробушек», — ты, помнится, изволил прокатываться насчет «сестры Джека-Воробья». И правда, смешное совпадение. Вот когда ты у нас сделаешь карьеру, в Мэйне вместо капитана Блада появится капитан Влад. Тогда уже я над тобой похихикаю.
Названый братец не удержался — рассмеялся. Искренне. Но камушек на душе с каждым словом прибавлял в весе…
Там русалок обвивает Кос зеленая река. Солона вода морская Над могилой моряка. Труп исчезнет в океане, А душе — гореть в аду. Но тогда не открывай мне, Если ночью я приду! Как долго скитаться По дальним морям! Как долго, как долго Не видеть тебя! О, Анна-Мария, как долго!Французы все тянули свою пиратскую задушевную, а Галка думала о том далеком уже мире двадцать первого века. Для нее и для Влада отсчет «родного» времени остановился в октябре две тысячи седьмого. Что там с их близкими? Как они пережили утрату своих детей, друзей? Как живут сейчас? Теперь уже не узнать…
— Я все-таки пойду на «Экюель», — сказал Владик. — Там будет труднее, чем в твоей эскадре, но я не хочу больше катиться по чужой лыжне.
— Воля твоя, — проговорила Галка, глядя на волны, бившиеся в борт «Гардарики».
Владик за эти три года в самом деле стал для нее братом. И Галке действительно хотелось увидеть его в свободном плавании, а не в кильватере. Но когда это произошло — почувствовала пустоту.
Когда-то кастильцы гордо заявляли на всю Европу: это Испанское море, и никто другой не смеет сюда заходить. Строго говоря, у них для подобных заявлений были непотопляемые юридические основания. Одним росчерком пера папа Александр VI 4 мая 1493 года [43] разделил все открытые и неоткрытые земли между Испанией и Португалией. Мэйн достался Испании… Мир поделен, все счастливы? Ага. Покажите хоть одну крупную страну Европы, которая не возмутилась бы подобным положением дел. «Я не помню такого места в завещании Адама, которое бы лишало меня доли на владение Новым Светом», — сказал король Франции Франциск Первый. И его слова с делом не разошлись. Еще при жизни Колумба у берегов Нового Света появился некий французский корсар. Время шло, к действиям Франции прибавились действия Англии, и весьма активные. «Пираты ее величества» — Фрэнсис Дрейк, Уолтер Рэйли, Фробишер, Кэвендиш — первыми поставили дело на поток. А что вы хотите? Если Англия осмелилась усомниться в авторитете папы, то почему она должна была соблюдать папскую буллу от тысяча четыреста затертого года? Английская казна пополнялась пиратской добычей, страна прирастала колониями, а Испания, несмотря на отчаянное сопротивление, только теряла. Франция тоже не осталась в стороне от этого веселого дерибана и за достаточно небольшой промежуток времени отхватила себе несколько весьма жирных кусочков. Чего стоили, например, сахарные плантации Французской Эспаньолы — Сен-Доменга — дававшие дохода больше, чем все английские колонии Мэйна вместе взятые! Над Тортугой тоже когда-то развевался красно-желтый кастильский флаг. А потерю Мартиники в Мадриде восприняли чуть ли не как национальную трагедию и до сих пор не смирились с подобным позором. [44] Зато Франция теперь располагала не только большим чудесным островом с плодородной землей, но и прекрасной базой для своего флота.
43
Булла «INTER CAETERA». Впоследствии границы, разделявшие между Испанией и Португалией весь (!) земной шар («…все острова и материки, найденные и те, которые будут найдены, открытые и те, которые будут открыты…»), редактировались трижды — в 1494 (Тордесильясский договор), 1506 и 1529 (Сарагосский договор) годах. Самое интересное, что де-юре этот «раздел мира» был отменен лишь в 1777 году.
44
Мартиника была захвачена французами в 1635 году, и пятьдесят лет (до 1685 года) Испания не признавала за Францией прав на этот остров.