Не злите джинна из бутылки
Шрифт:
— Кто меня спрашивал? — осведомилась мерцающая дама, остановившись перед посетителями и пытаясь по внешнему виду определить степень их опасности.
— Вас спрашивал Борис Борисович! — с почтительным придыханием сообщила шустрая брюнетка.
— Да, конкретно я интересовался, кто отвечает за все это безобразие! — пророкотал человек с папкой, сверху вниз взглянув на мерцающую Римму Романовну.
Но Римма Романовна была не так проста и не велась на внушительную внешность. Она была тертым калачом, прожженным администратором, как говорится, съела не одну собаку и прошла сотни всевозможных проверок, от пожарного надзора
— Извиняюсь, вы конкретно какую организацию представляете? — осведомилась она вежливо, но твердо.
Видимо, и у нее, и у загадочного Бориса Борисовича слово «конкретно» было одно из самых любимых. По крайней мере, редкая их фраза без него обходилась.
— Я конкретно представляю комиссию по защите русского языка! — заявил таинственный посетитель, гордо вскинув голову, от чего его сходство с индюком стало еще более заметным.
— Что?! — переспросила Римма Романовна с удивлением, переходящим в искреннюю радость. — Так мы-то при чем? Вы вывеску нашу заметили? У нас тут, конкретно, продовольственный магазин, а не гимназия! Вам, наверное, школа нужна, так это напротив, через дорогу!
— Вы из меня, пожалуйста, не делайте этого… барана! — запыхтел Борис Борисович. — Я ничего не путаю! У меня на руках имеется предписание о проверке конкретно вашего магазина… в духе последних указаний… Ольга Николаевна, прошу!
Шустрая брюнетка выхватила у него коричневую папку, ловко расстегнула ее и вытащила на свет божий стопку машинописных листов, украшенных несколькими печатями.
— Позвольте… — проговорила упорная Римма Романовна и попыталась завладеть листками. Однако ловкая брюнетка в руки ей листки не отдала, а позволила только прочесть грозный заголовок и еще одну страницу — там, где было черным по белому напечатано название магазина «Ломаный грош».
— Видите — среди объектов проверки назван конкретно ваш магазин! — торжествующим голосом заявил Борис Борисович. — Надеюсь, вам все понятно?
— Объясните. — Римма Романовна несколько понизила голос, но не спешила сдавать позиции. — Объясните, с каких пор и по какой причине продовольственные магазины проверяют на предмет этой самой… защиты русского языка? Мы же — не образовательное учреждение и не средство массовой информации?
— Что вы такое говорите? — прогрохотал Борис Борисович, еще больше раздувшись. — Да ваш магазин каждый день посещают сотни людей! А если сосчитать все магазины вашей сети — получатся тысячи, и даже десятки тысяч! А если взять все продовольственные магазины города — это уже миллионы! А если в масштабах страны… так что воспитательное значение продовольственного магазина гораздо больше, чем у какой-нибудь школы или газеты! У какого средства массовой информации такая огромная аудитория?
Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и продолжил с еще большим возмущением:
— И что видят конкретно в вашем магазине сотни покупателей? Чему учат их ваши вывески и ценники? Куда ни ткни — одни иностранные слова! Вот, например, у вас на пиджаке табличка — администратор! А у той женщины — и того хуже: кассир-контролер! Это что, по-вашему — патриотично?
— А как же прикажете называть? — опешила Римма Романовна.
— По-русски! — ответил Борис Борисович. — Исключительно по-русски!
— Как же будет администратор по-русски?
— Есть хорошее русское слово — приказчик! Если вы женщина, то будете приказчица!
— Боже мой! — Римма Романовна заметно побледнела. — А как прикажете называть кассира-контролера?
— Слово «касса» в переводе с итальянского значит «ящик», или «коробка», значит, кассира-контролера по-русски следует называть «ящичник-проверяльщик» или, еще лучше — «коробейник-проверочник»… Коробейник — прекрасное русское слово! Еще Некрасов…
— Дурдом! — ужаснулась видавшие виды «приказчица». — Да я ни за какие деньги не смогу найти людей, которые согласились бы работать «коробейником-проверочником»…
— Вы что, конкретно против этого национального проекта? — с плохо скрытой угрозой проговорил Борис Борисович.
Его подручная-брюнетка тут же вытащила большой блокнот и принялась что-то в нем строчить.
— Нет, — испуганно возразила Римма Романовна. — Я, конечно, не против… я просто была не в курсе относительно этого проекта… Девушка, вы что там записываете?
— Я вам не девушка, а Ольга Николаевна! — сквозь зубы произнесла спутница грозного ревизора. — А что я записываю — это вас нисколько не касается!
— Ольга Николаевна, не торопитесь. — «Приказчица» понизила голос и приблизилась к Борису Борисовичу. — Может быть, мы не будем обсуждать такие серьезные вопросы на людях? Может быть, мы пройдем ко мне в кабинет, там будет удобнее?
Римма Романовна привыкла «решать вопросы» с различными контролирующими службами в кабинете, без посторонних глаз. «Цена вопроса» каждый раз была разной, в зависимости от неприятностей, которыми грозила проверка — от бутылки приличного коньяка до солидной суммы в конверте. Сейчас она лихорадочно прикидывала, сколько заплатить этому новому ревизору. Вопрос был непростой — переплачивать ей не хотелось, за это нагорит от хозяина, а недоплатишь — ревизор останется недоволен и устроит какую-нибудь подлянку…
— Ну вот, опять! — скривился ревизор. — Как вас от этого отучить?!
— Чем вы недовольны? — перепугалась Римма Романовна.
Она решила, что столкнулась с самым страшным явлением природы — ревизором, который не берет взяток.
— Куда вы меня только что пригласили?
— К… куда? В свой к… кабинет!
— Вот опять — иностранное слово!
— А как же его называть?
— Столько хороших, патриотичных вариантов: закут, чулан, это… как же… подклеть…
Судя по неуверенности, с которой он произнес последнее слово, ревизор и сам не вполне точно знал, что оно обозначает.
— Боже мой! — Римма Романовна схватилась за сердце. — Это что же — мне теперь придется работать… в чулане?
— Ну, не обязательно в чулане, — смягчился Борис Борисович. — Можете в этом… в загнетке!
— Ну, в загнетке, так в загнетке! Спасибо, что не в сортире! — вздохнула Римма Борисовна.
— Не сортир надобно говорить, — снова перебил ее ревизор, — и не туалет, а отхожее место!
— Ладно, пожалуйте в отхожее место… тьфу, прошу в мой загнеток…
— Минуточку! — Борис Борисович коршуном подлетел к доске объявлений и сорвал с нее листок с объявлением о приеме на работу. — Ну, вот опять… одни иностранные слова! Менеджер зала, кассир, оператор… слава богу, хоть одно есть русское слово — уборщица! Скоро и ее в «оператора ручной уборки» переименуют!