Неандертальцы: история несостоявшегося человечества
Шрифт:
Впрочем, говорить о полном отсутствии свидетельств существования обуви в верхнем палеолите не совсем правильно. Во-первых, в гроте Фонтанэ во Франции есть позднепалеолитический след человеческой ноги, обутой в нечто мягкое и эластичное, вроде мокасина. Во-вторых, расположение многочисленных нашивных бусин, сопровождающих костяки из знаменитых погребений в Сунгире во Владимирской области, указывает на то, что люди, похороненные здесь примерно 25 тыс. лет назад, были положены в могилу в одежде и обуви. Странно, правда, что ни на одном из человеческих изображений, относящихся к верхнему палеолиту, присутствие обуви совсем никак не обозначено, хотя иные части костюма представлены порой весьма детально.
Единственный след, относительно которого с уверенностью можно утверждать, что он принадлежит неандертальцу, оставлен, несомненно, босой ногой. Судя по торий-урановым датировкам подстилающих и перекрывающих прослоек травертина, возраст этого отпечатка, обнаруженного в пещере Вартоп в Румынии, не менее 62 и не более 119 тыс. лет [132] .
132
Onac et al. 2005.
Если неандертальцы носили деревянные башмаки, то есть слабая надежда, что идентифицируемые остатки таковых всё же могли сохраниться в каком-нибудь ископаемом торфянике, и при очень большом везении когда-нибудь будут обнаружены (как сохранились и были обнаружены, например, копья из Лёрингена и Шёнингена). С одеждой же, увы, даже на такую призрачную перспективу уповать не приходится. Правда, на знаменитом Этци — энеолитическом человеке, замёрзшем в Альпах 5300 лет назад, — сохранились не только штаны и рубаха, а даже и трусы (кожаные!), но где энеолит [133] , а где средний палеолит… В общем, ситуация казалась бы совсем безнадёжной, если бы на свете не было такой твари, как вши. Именно они, эти мерзкие, всем ненавистные насекомые, являются единственным и при том живым свидетельством того, что чем-то люди среднего палеолита свои бренные тела всё же прикрывали.
133
Энеолитом или халколитом археологи называют медно-каменный век, отделяющий собственно каменный век (а точнее, его последнюю стадию — неолит) от бронзового.
Дело вот в чём. Благодаря использованию уже знакомого нам метода молекулярных часов было установлено, что два современных подвида Pediculus humanus— головная ( P.h. capitis) и платяная ( P.h. corporis) — разделились примерно 70 тыс. лет назад [134] . Поскольку же вторая из этих форм, питающаяся кожей тела, в отличие от первой формы, а также и от лобковых вшей, жить может только в одежде, то, значит, по крайней мере 70 тыс. лет назад одежда уже была. Гомо сапиенс в то время ещё и из Африки-то толком не выбрались, и вряд ли нуждались в чём-то более фундаментальном, чем набедренная повязка (и то вряд ли), а вот неандертальцы, как знают те, кто прочёл предыдущую главу, как раз переживали один из самых суровых климатических периодов за всю историю своего существования.
134
Это по самым первым и скромным оценкам (Kittler et al. 2003). Последние датировки углубляют время дивергенции двух интересующих нас подвидов вшей как минимум в три раза, помещая это событие в интервал от 220 тыс. до 1 млн. лет назад (Kitchen et al. 2010).
Нет оснований сомневаться, что им было вполне под силу придумать, как защитить от холода и снега любую часть тела, которая в такой защите нуждалась. Вот, например, как просто старая неандерталка из романа Джин Ауэл «Клан пещерного медведя» изготовила из шкуры зубра башмаки для своей приёмной дочери: «Очистив шкуру от мёздры и пропитав для непромокаемости жиром, женщина выкроила из неё два круга, пробила по контуру дырочки, вставила в них бечёвки и затянула по ноге девочки мехом внутрь». Всего и делов-то! И выглядит ведь описанная технология, согласитесь, вполне реалистично. Конечно, цитатами из романов ничего не докажешь, это я понимаю. Не понимаю я другое: неужели кто-то всерьёз способен думать, что люди, открывшие, как-никак, способ производства искусственного сырья (это я о смоле, см. выше) и умевшие делать из дерева копья, пригодные для охоты на слонов, а из камня ножи, которыми до сих пор можно бриться, не додумались бы при необходимости до того же, до чего додумалась современная писательница, покупающая обувь в готовом виде в магазине? [135]
135
Впрочем, Джин Ауэл сделала все возможное, чтобы как можно лучше представить себе жизнь персонажей своих книг. Она не только изучила горы антропологической и археологической литературы, не только побывала на раскопках множества палеолитических памятников, но и прошла специальный курс выживания вне цивилизации, где обучилась разным премудростям первобытного быта, в том числе и тому, как обрабатывать шкуры и делать из них разные полезные вещи (Auel 2005: 90).
Кстати, Ауэл совсем не случайно не снабдила свою героиню иголкой ни в процитированном только что отрывке, ни в других эпизодах романа, где та занимается рукоделием. Иглы, вырезанные из кости или рога и почти точно повторяющие форму и размеры современных стальных, в большом количестве встречаются только начиная с середины верхнего палеолита, а в среднем палеолите они неизвестны. Следует ли из этого, что изготавливать одежду в это время ещё не умели? Конечно, нет. Ведь иглы неизвестны и в начале верхнего палеолита, их нет даже в ориньяке (по крайней мере, в раннем), но никто же не станет всерьёз утверждать, что носители этой культуры, ничем не отличавшиеся в анатомическом плане от современных людей и делавшие из кости множество самых разных, технологически очень сложных вещей (наконечники копий, бусы, подвески, скульптурные изображения людей и животных) были неспособны наладить производство штанов или мокасин, и покоряли Европу — далеко не самый жаркий континент — в голом виде и босиком. Пусть ни на одной неандертальской стоянке игл нет. Зато там есть костяные шила и каменные проколки, которые вполне могли служить портняжным, скорняжным и сапожным инструментом. О том, что так оно, скорее всего, и было, косвенным образом свидетельствуют микроследы износа на некоторых из этих орудий, появившиеся, по мнению трасологов, в результате работы по коже и шкурам [136] .
136
Anderson-Gerfaud 1990: 405.
Утварь
С неандертальской посудой ситуация до недавнего времени казалась столь же безнадёжной, как и с одеждой: никаких следов её существования за сто с лишним лет раскопок среднепалеолитических стоянок обнаружено не было. Кому-то это представлялось вполне естественным — мол, троглодиты, что с них взять, зачем им ложки да плошки?! Другие считали, что ложки и плошки всё же были, но только делали их в основном из дерева, коры, кожи и прочих бренных материалов, а потому до нас они дойти просто не могли, а если и могли, то только в редчайших, самых что ни на есть исключительных случаях, так что вероятность их обнаружения крайне мала. Настолько, что и надеяться на это не стоит.
Тем не менее, один раз удача, пусть и не очень широко, но всё же улыбнулась археологам. Как мы уже могли убедиться на примере копий из Лёрингена и Шёнингена, иногда, в особо благоприятных условиях, дерево всё-таки сохраняется в ископаемом состоянии и десятки, и даже сотни тысяч лет. Именно такие благоприятные условия существовали и в мустьерских слоях уже упоминавшегося выше грота Абрик Романи в Испании. Эти слои датируются временем от 45 до 50 тыс. лет назад. В них было найдено несколько деревянных предметов со следами обработки. Один из таких предметов по форме несколько напоминал ковш или черпак и мог служить либо в качестве контейнера для пищевых продуктов, либо, например, как лопата для чистки кострищ от золы [137] . К сожалению, изделие было представлено обломком, что не позволило точно определить его назначение.
137
Carbonell and Castro-Curel 1992.
В цитировавшемся уже выше романе изобретательной Джин Ауэл много места отведено описанию бытовой стороны жизни неандертальцев. Это, конечно, чисто умозрительная реконструкция, игра воображения, опирающегося на сведения, почерпнутые из этнографических описаний современных первобытных народов, но выглядит всё вполне реалистично. Ну что, скажем, невозможного в том, что были у неандертальцев «чаши из дерева», или «плетёные сосуды», или «короба из древесной коры»? Вырезали же они из дерева копья, а кору умели превращать в смолу (для чего, кстати, тоже нужны были какие-то сосуды, причём огнестойкие), так почему бы не делать из этих же веществ ещё чаши и короба? И почему бы «пузыри, желудок и кишки» мамонта не превращать в «ёмкости для хранения воды <…> и прочую хозяйственную утварь», раз сама природа подсказывает такое их использование? Не вижу ни одной причины для скепсиса. Более того, одно недавнее открытие убеждает в том, что «плошки» неандертальцы, действительно, делали, причём делали и из гораздо менее податливых материалов, чем дерево или кора.
В пещере Чиоарей-Бороштени на юго-западе Румынии в среднепалеолитических слоях, для одного из которых получено четыре радиоуглеродных даты от 47 до 55 тыс. лет назад, вместе с каменными орудиями и 55 кусочками красной и жёлто-красной охры было найдено 8 «контейнеров», вырезанных неандертальцами из обломков сталагмитов. Контейнеры имеют овальную форму, диаметр от 4 до 8 см и глубину около 1 см (рис. 5.10). В центре углублений видны следы скобления и полировки, а также охры, для хранения и обработки (растирания, смешивания) которой и были предназначены эти изделия. Иногда охра покрывает всю поверхность вогнутости и края.