Неандертальцы. Иное человечество
Шрифт:
Например, Харвати и ее коллеги проанализировали ископаемые кости неандертальцев. Разумеется, эти кости – лишь марионетки, которыми двигали мускулы и сухожилия, основные «акторы» любых совершаемых людьми движений. Сами они по смерти быстро истлевают, и в распоряжении археологов могут оказаться разве что слабые их отпечатки в местах крепления мускулов и сухожилий к костям.
Сравнив эти отпечатки с такими же следами на костях запястий анатомически современных людей из коллекции Базельского музея естественной истории, ученые убедились в том, что неандертальцы систематически совершали ловкие, очень точные манипуляции – им не надо было судорожно сжимать мелкие предметы рукой. Чаще всего
«Нам надо распрощаться с расхожим взглядом на неандертальцев как на глупых громил. Подобно анатомически современному человеку, они могли искусно изготавливать орудия труда и ловко использовали их в повседневной жизни, в большинстве случаев точно манипулируя руками и пальцами», – отмечает Харвати (F. Karakostis, K. Harvati et al. «Science Advances». 2018, № 9).
Похоже, что неандертальцы – по своим умственным способностям, точности и ловкости движений – мало чем отличались от современных людей, просто они были очень сильными. В нашей человеческой семье они, «кузены» гомо сапиенс, были прирожденными тяжелоатлетами.
Четыре составные части «кузена»
Иан Таттерсол в своей книге «Неандертальцы. Спор о наших предках» («Neandertaler. Der Streit um unsere Ahnen». 1999) подчеркивал, что до конца 1970-х годов ученые обходились лишь «поверхностным определением» вида Homo neanderthalensis. Отсутствовал доскональный перечень всех особенностей, отделяющих человека неандертальского от остальных гоминид.
Впервые подобный анализ предпринял американский антрополог Альберт Санта Люка. Он, по словам Л.Б. Вишняцкого, провел «инвентаризацию» всех останков, причисляемых к неандертальским, и опубликовал в 1978 году в «Journal of Human Evolution» (№ 7) статью, в которой выделил четыре основные особенности неандертальского черепа.
К числу этих видовых примет он отнес Torus occipitalis (гребень на затылочной кости, образованный двумя немного выгнутыми вверх костными дугами), Fossa suprainiaca (овальное углубление, расположенное прямо над затылочным гребнем; эта продолговатая ложбинка получила название «надынионной ямки»), затылочно-сосцевидный (occipitomastoidaler) гребень, связанный с затылочной костью (он находился рядом с височной костью), а также особую форму сосцевидного отростка височной кости. Сам по себе этот отросток, находящийся за наружным слуховым проходом, у неандертальца меньше, чем у анатомически современного человека. Как заметил Л.Б. Вишняцкий, «одного только знания того, что у гомо сапиенс сей отросток превосходит в среднем по размеру неандертальский, будет для окончательных выводов все же недостаточно: слишком уж велика внутривидовая изменчивость этого признака» («Неандертальцы…». 2010). Но в верхней части этого отростка имеется хорошо заметное, округлое утолщение (Tuberositas mastoidalis) – его и отнес к признакам неандертальца А. Санта Люка. У других гоминид оно или отсутствует, или развито иначе.
Впоследствии к этому «инвентарному списку» добавились и некоторые другие черты – например, характерные структуры очень объемистой носовой полости неандертальца (там хорошо заметны два костных выроста, идущие от краев вглубь) или же расположение полукружных каналов внутреннего уха.
Встречают по лицу…
Сегодня ученые признают, что, окажись неандерталец нашим современником и будь он одет в «униформу большого города» – джинсы, свитер, рубашку, он сразу бы слился с толпой, затерялся в потоке людей. Он был бы таким же, как все; он был бы одним из нас.
Как писал лет сорок назад Джордж Констебл, «те или иные неандертальские черты можно увидеть, просто пройдясь по улице, хотя ни у одного прохожего не будет полного их комплекта» («Неандертальцы». 1978). К слову, великого датского физика Нильса Бора за его внешний вид втайне даже называли «гениальным неандертальцем» (об этом обмолвился в своих воспоминаниях Е.Л. Фейнберг. «Эпоха и личность. Физики». 2003).
Нильс Бор
Возможно, настоящий неандерталец, попав в наш мегаполис, вел бы себя странновато – медлил бы, как неотесанная деревенщина, затравленно смотрел бы по сторонам, как заблудившийся зверь, но в остальном он проявлял бы и смекалку, и логику, и художественный вкус.
И все же, и все же, если бы мы вгляделись пристально в неандертальца «во плоти и в джинсах», что-то в его облике вскоре нас напрягло бы. Мы вряд ли взялись бы на ощупь изучать строение его черепа, выискивая Torus occipitalis и тому подобное, а заподозрили бы неладное по другим – броским – внешним признакам.
Сразу несколько странных черт замечалось бы при одном лишь взгляде на него. Все они – и надглазничный валик (Torus supraorbitalis), и массивные, выдвинутые вперед челюсти, и отсутствие подбородочного выступа – придавали неандертальцу очень архаичный вид, резко отграничивая его от современных людей, чьи формы, признаемся, заметно сглажены эволюцией (впрочем, слабо выраженный надглазничный валик имелся и у ранних гомо сапиенс).
Череп неандертальца имел продолговатую форму. Лоб был плоским и покатым – особенно из-за высоких надбровных дуг, тогда как у человека современного анатомического типа лоб высокий, круто взбегающий вверх.
На лицевой части черепа неандертальца сразу приковывали внимание две массивные костные арки, окаймлявшие его глаза. Эти арки соединялись друг с другом, образуя один мощный надглазничный валик. Наряду с низким лбом он производит неприятное впечатление на всех, кто впервые всматривается в портрет неандертальца. Этот человек кажется ущербным, недоразвитым, тупым.
Сами глаза крупнее, чем у гомо сапиенс. Очевидно, неандертальцы лучше, чем наши предки, видели в темное время суток, а потому могли охотиться и собирать съестное даже в сумерках.
Заметно отличался от нашего и нос неандертальца. Он был большим, мясистым, с крупными и довольно широкими ноздрями. Переносица тоже выглядела широкой и очень крепкой.
По мнению ряда исследователей, подобное строение носа помогало нашим «кузенам» приспособиться к суровым климатическим условиям, характерным для Европы в ледниковом периоде. Это позволяло поддерживать температуру тела на одном уровне, защищало его внутренние органы (прежде всего легкие) от переохлаждения (например, S. Wroe et al. «Proceedings of the Royal Society B». 2018, № 1876; авторы этой публикации смоделировали на компьютере, как лицевой отдел черепа неандертальца адаптировался к низким температурам).