Неандертальский параллакс. Трилогия
Шрифт:
Мэри не собиралась сообщать о преступлении; она уже определилась на этот счёт. Сколько раз она проклинала тех, о ком читала, что они не стали заявлять в полицию об изнасиловании? Они предают других женщин, дают чудовищу уйти, дают ему шанс сделать это снова с кем-то ещё, со мной, сейчас, но…
Но легко проклинать кого-то, когда это случилось не с тобой, когда не ты была там.
Она знала, что случается с женщинами, которые обвиняют мужчин в изнасиловании; она видела это по телевизору множество
— Так вы говорите, что вы — добрая католичка, миссис О’Кейси… о, простите, вы больше не носите это фамилию, правда ведь? С тех пор, как разошлись с вашим мужем Кольмом. Теперь вы мисс Воган, так? Но вы и профессор О’Кейси юридически до сих пор состоите в браке, не так ли? Пожалуйста, расскажите суду, спали ли вы с другими мужчинами с тех пор, как ушли от мужа?
Она знала, что справедливость редко можно найти в зале суда. Там её разорвут на части и соберут из них такое, что она сама не узнает.
А в результате ничего, по сути, не изменится. Монстру всё сойдёт с рук.
Мэри сделала глубокий вдох. Возможно, потом она передумает. Но прямо сейчас самым важным делом был сбор вещественных доказательств, и она, профессор Мэри Воган, была в этом не менее компетентна, чем женщина-полицейский с чемоданчиком для сбора улик.
В двери в её лабораторию было окно; она встала так, чтобы её было невозможно увидеть из коридора. Она сняла брюки, едва не подпрыгнув от звука расстёгиваемой молнии. Потом взяла стеклянный контейнер для образцов и несколько ватных тампонов и, смаргивая выступившие слёзы, промокнула оставшуюся внутри неё гадость.
Закончив, она запечатала контейнер для образцов, написала на нём дату красным маркером, и пометила как «Воган 666»: её фамилия и номер образца, как нельзя лучше подходящий для маньяка. Потом она запечатала свои трусики в непрозрачный пластиковый контейнер и пометила его той же датой и обозначением. И то, и другое она поместила в холодильник для хранений биологических образцов, рядом с ДНК странствующего голубя, египетской мумии и шерстистого носорога.
Глава 7
— Где я?
Понтер знал, что в его голосе слышна паника, но ничего не мог с собой поделать. Он всё ещё сидел в странном кресле, катающемся на двух обручах, что было хорошо, поскольку он сомневался, что сможет устоять на ногах.
— Успокойся, Понтер, — сказал имплант-компаньон. — У тебя пульс подскочил до…
— Успокойся! — огрызнулся Понтер, будто Хак предложила что-то до смешного невозможное. — Где я?
— Я не уверена, — ответил компаньон. — Я не принимаю сигналов от башен системы позиционирования. Вдобавок, я отрезана от планетарной инфосети и не получаю подтверждений от архивов алиби.
— Ты не повреждена?
— Нет.
— Значит… значит, мы не на Земле? Иначе ты принимала бы сигналы от…
— Я уверена, что мы на Земле, — ответила Хак. — Ты обратил внимание на солнце, когда они вели нас к экипажу?
— А что с солнцем?
— Его цветовая температура 5200 градусов, а угловой размер — одна семитысячная большого круга, как и должно быть у Солнца, видимого с орбиты Земли. К тому же, я опознал породу большей части деревьев, которые успел рассмотреть. Нет, это вне всякого сомнения Земля.
— Но эта вонь! Откуда такой поганый воздух?
— Могу лишь поверить тебе на слово, — ответила Хак.
— А мы не могли… скажем, переместиться во времени?
— Маловероятно, — ответил компаньон. — Но если сегодня ночью мне удастся взглянуть на звёзды, я смогу сказать, сдвинулись ли они вперёд или назад на заметное расстояние. А если я смогу зафиксировать положение других планет и фазу луны, то, возможно, мне даже удастся точно определить дату.
— Но как нам вернуться домой? Как мы…
— Понтер, я снова должна повторить свой совет: успокойся. Ты близок к гипервентиляции. Сделай глубокий вдох. Вот так. Теперь медленно выдыхай. Правильно. Расслабься. Ещё один вдох…
— Кто эти существа? — спросил Понтер, делая рукой жест в сторону костлявой фигуры с тёмной кожей и без волос и другой фигуры, с кожей посветлее и обмотанной тканью головой.
— Хочешь знать, что я думаю? — сказала Хак. — Это глексены.
— Глексены! — воскликнул Понтер достаточно громко, чтобы две странных фигуры повернулись в его сторону. Он понизил голос. — Глексены? Не говори ерунды…
— Взгляни на вон те изображения черепов. — Хак разговаривала с Понтером через посредство пары кохлеарных имплантов, но изменяя звуковой баланс между правым и левым имплантом она могла указывать направление так же точно, как если бы тыкала пальцем. Понтер поднялся с кресла и нетвёрдой походкой проковылял через комнату, прочь от странных существ, к одной из освещённых панелей, такой же, какую изучали они, с прикреплёнными к ней рентгенограммами головы.
— Зелёное мясо! — выругался Понтер, разглядывая странные черепа. — Они и правда глексены. Точно ведь?
— Я бы сказал, очень похоже. Из всех приматов только у них отсутствует надбровный валик и есть такой вот выступ на передней части нижней челюсти.
— Глексены! Но они ведь вымерли… э-э… как давно они вымерли?
— Вероятно, около 400000 месяцев назад, — ответил Хак.
— Это не может быть Земля той эпохи, — сказал Понтер. — То есть, я имею в виду, если бы тогда существовала развитая цивилизация, она обязательно оставила бы какие-то следы. Глексены максимум умели обрабатывать камень, ведь так?