Неангелы: Девочка в домике
Шрифт:
– Именно поэтому она никогда тебя не полюбит. Каково это знать? Ты не более чем жестокий, бесчувственный ублюдок и ничего не сможешь ей дать.
– А ты сможешь? Что ты ей дашь, кроме места «второй» при Главе? Да, это точно истинная любовь. Сломать человеку жизнь, лишить будущего и обречь на унижение. Если так она выглядит, я не хочу её знать. Лучше быть бесчувственным ублюдком, чем лицемерным говнюком.
Кира невольно задумалась. Михаил прав на все сто. Что её ждет рядом с Ярославом? Место любовницы Главы. Да, такая возможность есть и, ходят слухи, что у почти каждого была «вторая»,
Меж тем в холле становилось весело. Ярослав вскипел и попытался ударить Михаила, но тот сделал всего один небрежный шаг назад и его оппонент, едва не превратившийся в спарринг-партнера, ударил пустоту и чуть сам не свалился на пол.
– Давай проверим твою память, - он так же легко увернулся от следующего удара, - помнишь, влюбленный осел, сколько раз ты захлопывал перед ней дверь
Ярослав замер и промычал что-то нечленораздельное. Кира не расслышала. Она, кажется, вообще ничего не слышала, кроме голоса Михаила, что продолжал резать безжалостно, словно нож.
– Не помнишь. Ровно семь. Семь раз за три дня она была у тебя. Пять раз приходила к своей лучшей подруге и, так же, как и ты сейчас, стучала в двери, умоляла поговорить. Просто поговорить и объяснить всё. Что вы сделали? Захлопнули дверь перед её носом. Где была все эти дни любовь, о которой ты кричишь здесь? Твоя любовь способна только прятать глупые записки в дупле старого дуба и заваливать невинных девушек на продавленный диван, не думая о последствиях…
Киру обожгло. Сейчас Михаил скажет страшное, он совершенно точно не станет щадить Ярослава. Нужно это предотвратить, никто не должен знать.
– Да как ты... – Ярослав ринулся было на противника, но замер на месте. Едва заметно что-то блеснуло в неярком свете лампы. Небольшой острый кинжал с еле слышным свистом вылетел из кабинета Михаила и замер, прикасаясь острием к горлу будущего Главы Ассоциации.
– Смею. Помнишь его? – издевка в голосе, - а вот он прекрасно помнит вашу встречу, – кинжал медленно скользнул вниз, оголяя шею Ярослава, где красовался длинный, уродливый шрам. Целители заживили его, но не смогли убрать след. – Я предупреждал, играть играй, но руками не трогай. Я говорил тебе о выборе Оракула, Кира теперь моя женщина. Что ты сделал? Воспользовался моим отсутствием.
Новый ожог. «Моя женщина», действительно, его. Хочешь – не хочешь, теперь все считают так, в том числе и Творец вместе с Оракулом. Все, кроме неё самой.
– Давай, сделай это еще раз, - пьяно усмехнулся Ярослав, на этот раз ему было, чем ответить. – Пусти еще больше крови. Две недели назад ты сдерживался, сейчас не стоит. Убей меня. Возможно, тогда Глава увидит, насколько он слеп, доверяя тебе. Только Кире…
Две недели назад? Сразу после её операции он оставил ему этот шрам, который сегодня в магазине был невиден. Секундный порыв определил будущее – Михаил не станет убийцей. Никогда. Он должен многое
– Нет!
Кира сорвалась с места и, не помня себя, бросилась вниз по лестнице. Мужчины одновременно повернулись в её сторону, кинжал, обреченно звякнув, упал на пол. На девушку устремились две пары глаз: темно-карие, горящие, любящие и холодные серые, по которым не прочесть ни одной эмоции.
– Кира! – Ярослав сделал несмелый шаг в её сторону, но так и не смог коснуться.
Она отступила на шаг назад. Нет, их больше не будет. Эта мысль была такой яркой и стремительной, что даже удивительно, как не пришла в голову раньше. Киру, действительно, обменяли на что-то более ценное. Власть стала её соперницей в любви. Амбиции – причиной бесконечной боли. Любимый мужчина - жертвой тщеславия, предателем, страдающим от собственного падения. Безумный шторм, в сердце которого остался лишь один островок спокойствия, где её ждет помощь. Да, там нет любви, но есть спокойствие, есть защита и есть что-то еще…новое, непонятное, притягательное.
– Уходи. Оставь меня в покое.
Слова «играй, но руками не трогай» смешались с этим чертовым «моя женщина» и бесплодными ударами в дверь, криками и записками без ответа, которые она носила к их дубу. Что-то в районе сердца натянулось и разорвалось с той же болью, которую она испытала, когда теряла обе жизни: свою и ребенка. Сейчас она спасет ему жизнь, это будет последнее, что она сделает для Ярослава Климова.
Мужчина, глядя в ее глаза, опешил и отступил на шаг назад.
– В следующий раз я не стану тебя защищать.
Кира сделала шаг вперед. Он – назад.
– Я не хочу тебя видеть. Никогда. Ты предал меня ради Ассоциации, раздавил и оставил умирать, - невольно она повторяла слова Михаила.
Новый шаг Киры. Шаг Ярослава прочь, и вот он уже за порогом дома. Девушка, захлебываясь слезами, захлопнула перед ним дверь.
– Теперь ты готова задавать правильные вопросы? – голос за спиной был таким спокойным, словно только что Михаил пил какао на своей кухне, а не пытался убить человека, не кричал на него, не видел, как она рыдает от боли. – Кира?
Она медленно оседала на пол, бесполезно хватаясь за резьбу на входной двери. Руки, которые опустились на её плечи, в последнее время прикасались к ней так часто, что стали привычными. Они дарили защиту и спокойствие. Откуда-то Кира знала, что именно они всегда подхватят её так же, как сейчас, и отнесут на мягкий диван. Этот голос отчитает за то, что снова бродит босиком по холодному полу, а холодные глаза отрезвят и успокоят бушующую внутри панику.
– Как давно ты знаешь? – Кира сидела на диване, снова насильно завернутая в плед.
Правильный вопрос сам пришел в её голову. Внезапно девушка почувствовала волнение материи, мягкое, почти неосязаемое, но оно было. Он их спрятал. Именно таким методом маскировки часто пользовались Тени, Мыслители предпочитали идти напролом или не тратить силы на магический комуфляж. Проще было так спрятаться. Тени же были иными, и Михаил совершенно точно использовал их мыслетворческие приемы.