Небеса Перна
Шрифт:
Удалось решить еще много вопросов, среди которых одним из самых важных было строительство обсерватории на Западном континенте. Так называемый континент представлял собой скорее два крупных острова, практически полностью разделенных полосой воды, с севера соединенных неким подобием моста из выступающих из воды cкал. У Эррагона были планы обсерватории, оставленные Игипсом для Прибрежного: их вполне можно было использовать, изменив только тип телескопа. Те, кто возводил обсерваторию в Прибрежном, охотно согласились помогать на строительстве Западной. Лорд Ранрел сдержал свое слово: три корабля были нагружены необходимыми материалами, были набраны команды желающих заняться
Такие же приготовления — с поправкой на то, что остальные две обсерватории строились в уже известных и обжитых землях, — провели на Ледяном озере и в Телгаре. Самым необходимым было обучить обслуживающий персонал новых обсерваторий и ускорить работы в тех цехах, которые производили бинокли и небольшие телескопы.
Цех печатников мастера Тагетарла сбился с ног, печатая списки необходимых требований к мастерам, списки материалов и — в особенности — списки людей, которые хотели отправиться в дальние земли, чтобы помочь возвести обсерваторию на Западном континенте.
Однако списки не были самой большой проблемой: требовались инструкции по строительству небольших неметаллических телескопов: оказалось, что толстая шкура вполне пригодна для таких устройств, если труба телескопа герметична и внутри окрашена в черный цвет. Звездный цех должен был написать руководства, подготовить описания, схемы и диаграммы движения тех объектов, которые не угрожали Перну, а также инструкции: как обнаруживать, распознавать и делать точные заметки по новым, впервые открытым объектам. Цех стеклодувов готов был поставлять зеркала для телескопов-отражателей разного размера. Разумеется, на то, чтобы построить и отладить телескопы большего размера, требовалось время.
Когда Нити начали падать возле Хонсю, в чем не было ничего неожиданного, целители погрузили раненых драконов в глубокий сон, чтобы те не ощутили приближения древнего врага. Зарант’а уже почти поправилась, но раны Голант’а по-прежнему тревожили всех целителей и мастеров-скотоводов Перна.
— Материалов о любом другом животном на Перне у нас гораздо больше, — заметил Визалл после долгого вечернего совещания с мастером-скотоводом Баллорой, лучшим целителем Монако-Вейра Перселланом и Тай, — чем о тех, от кого мы больше всего зависим.
Он поднялся и принялся тереть лицо ладонями: от утомления у него болели глаза.
— Это потому, что тела всех остальных животных у нас были и была возможность их вскрывать, — заметила Бал-лора.
Она была крупной, атлетического сложения женщиной и поначалу училась у мастера Олдайва, однако вскоре обнаружила, что испытывает большее сострадание по отношению к животным и умеет с ними обращаться, так что в конце концов она перешла в цех скотоводов. Как правило, с людьми она вела себя так же ласково, как и с животными, которых лечила и выращивала. Сейчас Баллора вздохнула с искренним сожалением:
— Единственные анатомические исследования, материалы которых у нас имеются, — это отчеты по препарированию мертвых эмбрионов файров, которые находили Предки. И еще — крайне неполные записи о вскрытии мертворожденных стражей порога, которые, насколько мы знаем, не являются прямыми родственниками нашим драконам.
— В записях есть упоминания о драконьих
Визалл отрицательно покачал головой.
— Существовало серьезное предубеждение против таких исследований, — ответил он. — И небезосновательное: яйца, из которых не проклюнулись детеныши, должны иметь какие-то внутренние дефекты. — Он вздохнул. — Живые драконы, по крайней мере, могут сказать своим всадникам, где у них болит, если это не внешнее повреждение и его нельзя заметить при осмотре. В отличие от нас, людей, которые не настолько хорошо ощущают свое тело, поскольку мы… — Он умолк, откашлялся и принялся листать страницы.
— Поскольку мы умираем, когда наше тело изнашивается, — отстраненно продолжила Баллора. — Визалл, ты смог выяснить, какой из файров самый старый и сколько ему может быть Оборотов?
Визалл поцокал языком и снова покачал головой:
— Это невозможно. Они могут говорить драконам, что «помнят», будто видели что-то, но я думаю, это вроде того, как знают свою историю дельфины. Сами нынешние файры не были там и не видели того, что произошло, но рассказ передавался через поколения, так что для каждого из них, — он махнул рукой в сторону файров, дремавших неподалеку или лениво паривших в потоках легкого ветра, — это как бы личная память.
— Но ведь не все огненные ящерицы помнят космические корабли, спустившиеся в долину, — напомнила ему Тай.
— Да, — Визалл погрозил ей пальцем, — но какие из них это помнят? И, возвращаясь в настоящее, — он посерьезнел, — я полагаю, что осторожный массаж с применением мази поможет восстановить кровообращение в поврежденном крыле Голант’а. По крайней мере, теперь он не испытывает такой сильной боли.
— Странно было бы, если бы он ее испытывал — после того, как на него извели пять банок «холодилки»! — заявила Тай, которая довольно много занималась таким массажем.
— Ну, никакого вреда, если мы опробуем эту мазь, не будет, — заметила Баллора, ставя на стол банку мази с таким видом, словно она демонстрировала Визаллу и Тай вещь необыкновенной ценности. — Она помогает скакунам при болях в суставах и растяжении связок, но делать ее сложнее, чем бальзам из холодильной травы.
— Это как сказать! По мне, так хуже производства «холодилки» ничего не бывает, — ответил Перселлан. Он отвечал за сбор холодильной травы и приготовление бальзама в Монако-Вейре.
— Но сустав уж очень большой в нашем-то случае, — неуверенно проговорила Тай.
— Главное — тщательно втирать мазь; кроме того, потом надо так же тщательно вымыть руки. Если слишком много мази впитается через кожу рук, ничего хорошего не почувствуешь.
Тай открыла банку и даже принюхалась к ее содержимому, но тут же отставила мазь в сторонку.
— От запаха мы не умрем, — прибавила Баллора.
И люди принялись втирать мазь в крыло дракона, действуя тщательно и осторожно.
Крыло Голант’а было не единственным поводом для беспокойства. Раненый Нитями дракон обычно нырял в Промежуток — во-первых, чтобы в его ледяном холоде стряхнуть с себя Нити, а во-вторых — чтобы вынырнуть из Промежутка возле своего родного Вейра. В каждом Вейре, включая и Монако, было специальное помещение, предназначенное для размещения больного или раненого дракона и ухода за ним. В Хонсю же была только широкая терраса, на которую золотые королевы бережно опустили израненного бронзового. Но перемещать Голант’а в Промежутке было нельзя — по крайней мере, пока его раны не заживут. А потому вопрос о транспортировке бронзового в другой Вейр, где условия лечения, возможно, были бы лучше, просто не затрагивался…