Небесная голубизна ангельских одежд

Эта книга родилась вопреки моим планам и намерениям. Я не собиралась писать о странствиях русских икон. И тем не менее ее появление стало логичным и даже закономерным результатом моих предыдущих исследований истории советской индустриализации и экстраординарных источников ее финансирования. Одним из них были магазины Торгсина, которые в голодные годы первых пятилеток продавали сначала иностранцам, а затем и советским гражданам продукты и товары в обмен на иностранную валюту, царский чекан, бытовое золото, серебро и другие ценности. Торгсин позволил миллионам советских людей выжить, а правительству – собрать средства, чтобы купить иностранное оборудование для промышленных гигантов рождавшейся советской индустрии.

Закончив книгу о Торгсине [1] , я собиралась писать вторую часть дилогии об экстраординарных источниках финансирования промышленного рывка – книгу о Всесоюзном

обществе «Антиквариат» и о продаже за рубеж национальных художественных и исторических ценностей. В ней предполагалась глава о продаже икон. С этой главы я и начала. Работа шла, глава все не кончалась, стало ясно, что речь идет не о главе, а о полноценной книге. Изменился и первоначальный замысел. История продажи икон обернулась историей музеев и частных коллекций, историей людей, к одним из которых судьба отнеслась благосклонно, к другим – безжалостно. История создания экспортного фонда русских икон потребовала рассказать о том, как было ликвидировано грандиозное иконное собрание Государственного музейного фонда; а рассказ о том, как красные купцы Госторга и «Антиквариата» создавали спрос на русские иконы, в то время еще неизвестный миру антикварный товар, был невозможен без истории первой советской иконной зарубежной выставки. Так, вопреки первоначальной задумке, логика исторических процессов диктовала автору структуру и содержание этой книги.

Сожалений о том, что главным героем книги вместо «Антиквариата» стали иконы, нет. Со времени первых, в СССР, журнальных публикаций о распродаже национального художественного достояния прошло три десятилетия, за это время появилось много работ, но история советской продажи икон оставалась малоизученной. Историков главным образом привлекали и привлекают судьбы произведений западноевропейского искусства из Эрмитажа [2] , в то время как исследования иконного собрания Государственного музейного фонда, странствий первой советской зарубежной иконной выставки, судеб проданных икон, некогда принадлежавших Третьяковской галерее, Историческому, Русскому и провинциальным музеям, до появления этой книги были представлены лишь отдельными статьями [3] .

Незнание порождает домыслы, мистификации и скандальные лжесенсации. Недостаток серьезных научных исследований о формировании иконного фонда и продаже икон дал простор невнятным спекуляциям то ли о масштабной распродаже фальшивок и иконных шарашках – сталинском ГУЛАГе иконописцев, то ли о распродаже иконных собраний музеев. Эта книга на основе огромного массива архивных документов стремится заполнить провалы, зияющие в современной историографии. Представленный в ней материал призывает исследователей ответственно относиться к своим заявлениям и не забывать в угоду сомнительной популярности и в погоне за сенсациями о том, что ученый должен оперировать доказательствами.

Огромный материал, который был собран для этой книги в архивах России, Европы и США, опровергает голословные декларации о массовой распродаже фальшивых икон. В книге детально и документированно показано, как именно формировался национальный экспортный фонд русских икон, кто отбирал иконы на продажу и какими принципами при этом руководствовался. Исследование свидетельствует о том, что в «Антиквариат» были отданы тысячи икон из Государственного музейного фонда, центральных и провинциальных музеев страны, среди которых были ценные произведения древнерусской живописи, в том числе и иконы из знаменитых собраний Остроухова, Морозова, Зубалова, Третьякова, Рахманова, Егорова… Из икон, отданных в «Антиквариат», сотни не были проданы и после закрытия торговой конторы достойно пополнили коллекции ведущих музеев, хранителей главных иконных собраний России – Третьяковской галереи, Исторического и Русского музеев. На основе российских и зарубежных архивов эта книга опровергает и спекулятивные утверждения о том, что экспонаты первой советской иконной зарубежной выставки 1929–1932 годов, которая преследовала как научно-образовательные, так и коммерческие цели, были проданы за границей. История этой выставки, поистине детективный сюжет, свидетельствует, что, хотя попытки продать предпринимались, все экспонаты вернулись в СССР. В книге приводятся и веские доказательства против «теории продажи фальшивок за копейки». Запрашиваемые цены отражали художественную и историческую ценность икон, но гораздо более жестко они определялись историко-политическими условиями того времени, экономической депрессией и отсутствием мирового рынка русских икон.

На историческом

факультете МГУ я получила прекрасное гуманитарное образование. С благодарностью вспоминаю лекции своих профессоров по истории западноевропейского, русского и советского искусства – Глеба Ивановича Соколова и Дмитрия Владимировича Сарабьянова. Однако по основной профессиональной подготовке я не являюсь ни искусствоведом, ни историком искусства. Написав эту книгу, я невольно вторглась в довольно небольшой круг специалистов по древнерусской живописи. В этой связи необходимо заявить, что моя книга является сугубо историческим исследованием. Я не покушаюсь на хлеб искусствоведов и историков искусства и не умаляю важности их исследований. Автор не занимается атрибуцией икон и другими специальными вопросами анализа древнерусской живописи. В этих вопросах в книге использована существующая литература по истории искусства и искусствоведению.

Эта книга – результат огромной научной работы, но она написана популярно и предназначена для широкой читательской аудитории. Ее первые главы, которые посвящены формированию иконных коллекций Исторического музея и Третьяковской галереи, а также их драматичному соперничеству в борьбе за иконы, расскажут специалистам мало нового. Однако историк искусства или искусствовед вряд ли пойдет в архив экономики работать в фондах Госбанка, Наркомфина и Наркомата внешней торговли, а между тем исключительно важные документы о том, как формировался экспортный фонд икон, как и зачем создавалась первая советская зарубежная иконная выставка, и многие другие находятся именно там. Материалы социально-экономических архивов, которые широко используются в этой книге, окажутся полезными и для историков искусства, особенно те, что рассказывают об истории иконного отдела Государственного музейного фонда, о попытках продать музейные экспонаты первой советской выставки икон за рубежом и о судьбе русских икон после их продажи.

Эта книга – вклад историка в изучение бытования музейных и частных иконных коллекций в России и за рубежом, странствований русских икон, а более всего вклад в изучение той роли, которую сыграла политика сталинского руководства в создании мирового антикварного рынка русских икон. Один из наиболее интригующих парадоксов истории, как показывает эта книга, состоит в том, что создатели так называемой нерыночной плановой централизованной экономики являются и основателями мирового рынка русских икон. Их усилиями был собран колоссальный экспортный иконный фонд, проведена грандиозная рекламная кампания – первая советская зарубежная выставка, которая во всем великолепии представила миру новый антикварный товар, установлены связи с мировыми антикварами и организованы продажи крупных коллекций за рубеж. Советским правительством двигала не любовь к искусству, а валютная нужда, но результатом этой деятельности стало если не зарождение, то несомненное развитие мирового интереса к русской иконе, появление новых коллекционеров и антикваров, готовых продавать этот товар. Невольные посланцы и заложники советской индустриализации, русские иконы пополнили частные и музейные собрания за рубежом, и в наши дни они нет-нет да и появляются на аукционах мира.

Эта книга выходит в непростое для музеев время. Русская православная церковь, некогда гонимая, стала одной из наиболее влиятельных сил современной российской жизни. Она успешно добивается возвращения конфискованного у нее после революции движимого и недвижимого имущества – монастырей, соборов, икон [4] . Существует опасность того, что рассказанная в книге история сталинской продажи музейных икон может быть использована против интересов современных российских музеев. В этой связи следует сказать, что обвинять музеи в том, что они не смогли достаточно эффективно противостоять государственному диктату и вынуждены были отдавать произведения искусства на продажу, равносильно столь же абсурдным обвинениям Русской православной церкви в том, что она не смогла остановить государственное насилие и «позволила» советской власти разграбить свои богатства. И музейные работники, и священнослужители самоотверженно сопротивлялись государственному диктату, но не смогли его остановить. Не музеи продавали свои иконы, а советское правительство, то есть те же самые люди, что отдавали приказы разрушать церкви и расстреливать священников. Обвинять музеи в продаже икон не только исторически неверно, но и бесчестно.

Священнослужители видят в иконе прежде всего предмет религиозного культа, но не произведение искусства. До революции существовали церковные музеи, но они были древлехранилищами, а не музеями изобразительного искусства. Иконы в них являлись предметами церковной археологии и выставлялись вперемешку с другими древностями. Научные поисковые экспедиции находили шедевры древнерусской живописи заброшенными в монастырских рухлядных и церковных сараях, на колокольнях под завалами, в пыли и птичьем помете. Так, знаменитые иконы звенигородского чина, которые до недавнего времени считались [5] , наравне с «Троицей», наиболее достоверными и лучшими работами Андрея Рублева, были найдены в 1918 году членом Комиссии по сохранению и раскрытию памятников древней живописи в России Г. О. Чириковым в сарае около Успенского собора под грудой дров. Живописный слой был сильно поврежден [6] . Это далеко не единственный пример заброшенных в чуланы и за ненадобностью забытых произведений древнерусской живописи. Лучшие образцы русской иконописи являются национальным художественным достоянием. Они должны оставаться в российских музеях, которые в наши дни имеют все необходимые технические средства и высококвалифицированных специалистов, чтобы обеспечить произведениям древнерусской живописи надлежащие условия хранения и изучения.