Небесная лыжница
Шрифт:
В зарослях, чернеющих по обе стороны просеки, творилась непонятная людям ночная жизнь: вскрикивали птицы, что-то шипело и ухало, а на болоте неизвестная тварь методично и оглушительно скрежетала зубами.
— Хищники здесь раньше были? — спросил Роберт.
Ральф хихикнул, а Стивен на всякий случай расстегнул кобуру.
— Что вы. Насекомые, птицы, грызуны. Правда, — Оливер замялся, — они тоже частично... изменились. Кто есть кто — не понять! Но, к счастью, вся эта живность держится зоны Опухоли. К примеру...
— Вот вам пример! — взвизгнул Хьюз. Затем грянуло два выстрела. На Роберта вдруг
— Улетела... — выдохнул изумлённый Стивен.
— Не мелите чепухи! — вспылил Хьюз. — Она прыгнула на меня.
— Полно вам, — заявил обстоятельный Ральф. — Полковник явно ошибается: для прыжка собака двигалась чересчур медленно. Она действительно... как бы это сказать... плыла в воздухе.
— А глаза, глаза, — всё ещё удивлялся Стивен. — Глаза-то у неё горели. Жёлтые такие. И светятся...
Какое-то жуткое ощущение, будто они находятся не на Земле, а идут по незнакомой и опасной планете, заставило Роберта поёжиться. Он грубовато приказал:
— Прекратите разговоры. К вертолёту, за мной!
Оливер весь вечер помалкивал и много пил.
«Понимаю тебя, приятель, — сочувственно подумал Роберт, добавляя в стакан лёд. — Одно дело — теория. Разные там выкладки, формулы, рекомендации... А вот результат... Да если он к тому же такой мерзкий... Я, конечно, не специалист по Опухолям, но эта обезумевшая биомасса впечатляет... Ничего, приятель. Это — наш хлеб! Дерьмовый, не спорю, но наш, наш, наш...»
Его понемножку начинало разбирать, и Роберт весело приветствовал как входящих в бар, так и тех, кто выходил.
Они зашли сюда все, не сговариваясь, как только вертолёт вернулся на базу. Пока Стивен искал пятый стул, Роберт осмотрел свою унылую команду и не без иронии отметил: жить в подобных засекреченных Центрах всё равно, что годами играть в захолустном театре один и тот же спектакль — осточертевшие декорации, те же лица вокруг, одинаковые слова и страсти. Бр-р-р!
Ральф вспомнил было, о летающей собаке, но Роберт тут же заявил: в Зоне могут летать даже коровы, и пускай, мол, Ральф благодарит бога, что ни одна из них... После такого сакраментального заявления все засмеялись, и разговор об Опухоли на время прекратился.
— Вы сегодня много пьёте, доктор, — осторожно заметил Хьюз. — Вас что-то беспокоит?
— Уморил! — захохотал Роберт. — Честное слово, уморил. Полковник, вам не идёт роль пастора. Шпионите за нами — пожалуйста, но чтобы я вам исповедовался... Но-но-но!
Роберт пьяно погрозил полковнику пальцем.
— С вами невозможно разговаривать, — обиделся Хьюз. — Я разделяю все ваши тяготы, беспокоюсь... Сегодня, можно сказать, жизнью рисковал...
Роберт снова рассмеялся:
— У вас, приятель, мания величия... Да кому ваша жизнь нужна? Вы просто струхнули в зоне Опухоли. Да? Собаки испугались? Бояться надо коров, полковник. Уж если коровы начнут летать...
— Между прочим, среди охранников есть случаи заражения, — упрямо сказал Хьюз. — Какой-то вирус-мутант. Кожа становится золотистой и...
— И что? — Роберт плеснул себе виски. Полковник пожал плечами:
— Не знаю. Но факт заражения остаётся фактом.
— Какая чушь, — поморщился Роберт. — Объясните ему, Оливер, что в Зоне происходит с кожей. Да... Остаточный фон. Влияет только на пигмент. Появляется эффект «загара». Вы, кстати, Хьюз, сегодня тоже подзагорели.
Полковник побледнел, судорожно глотнул из своего стакана.
— Что с вами? — удивился Роберт. — На вас лица нет. Бросьте вы свои страхи. Вы перестали понимать шутки, а это уже опасно. Лучше выпейте со мной и всё забудьте.
В Зоне, кстати, можно гулять без всяких там защитных костюмов... Плесни-ка нам, Стивен.
Хьюз отодвинул свой стакан.
— Это правда? — спросил он у Оливера, вытирая покрытый испариной лоб.
— Что именно? — не понял толстяк.
— Эффект загара, пигмент... — нетерпеливо пояснил тот. Не ожидая ответа биохимика, Хьюз вдруг громко захохотал. — Да, Роберт, я боялся. Я чертовски боялся золотистой заразы. Налей, налей мне побольше, Ральф.
Стена наклонилась и решительно двинулась навстречу Роберту. Он выставил руки, чтобы не расшибиться, немного постоял. Коварная стена заходила теперь с другой стороны, примерялась, чтобы ударить в спину.
— Я всё вижу, — с угрозой сказал ей Роберт. — Сгинь! В кабине лифта его поддержал телефон, на который ему после двух неудачных попыток всё-таки удалось опереться.
Лифт остановился на третьем этаже.
Выпитое нисколько не успокоило душу. Напротив, какие-то чужие голоса, лица и образы толклись в сознании, пока Роберт не собрался с силами и не прогнал их. После этого появилось облако. Высокое, кучевое, с которого, будто с горы, спускалась небесная Лыжница.
— Уходи! — попросил её Роберт. Он, наконец, ввалился в свою комнату, рухнул на кровать. Тут же пол комнаты провалился. Роберт летел над Опухолью на своём одноместном планере, а навстречу ему, обрывая зловонные нити паутины, всплывала дохлая собака. Лыжница села на своём облаке и заплакала. Собака вдруг залаяла.
«Как она, дохлая, может лаять?» — слабо удивился Роберт. — «Это она меня увидела, — сказал полковник Хьюз, невесть откуда появившийся в тесной кабинке планера. — Меня собаки почему-то не любят...» Без всякой связи с предыдущими словами он вдруг зашептал, наклонившись к уху Роберта: «Те солдаты погибли, доктор. Все до одного. Которые заразились». — «Они не могли погибнуть! — вскричал Роберт. — Максимум два-три приступа лихорадки. Озноб. Всё равно что пересидеть на пляже». — «Поздно, — шепнул Хьюз. — Мы их кремировали. Я же вам докладывал в среду...» — «Где, как? Откуда в Зоне крематорий?» — «В полевых условиях, доктор, — вздохнул полковник. — В полевых...»
Что-то легонько стукнуло в окно.
Роберту почудилось, что за стеклом, снаружи, мелькнула белая вспышка — женское лицо.
— Подглядываешь, — погрозил он пальцем в сторону окна. — Нехорошо! Я не совсем сегодня в форме. Перебрал. Самую малость...
Он уронил голову на подушку.
— Ты улетай, — пробормотал Роберт. — Улетай, Лыжница. А не то Хьюз поймает тебя и сожжёт. Да, да — в полевых условиях...
ЗАСТРЕЛИТЕСЬ, ОЛИВЕР