Небесное испытание
Шрифт:
В гостевую юрту, приготовленную для участников обряда неподалеку, Темрик вошел последним, намеренно задержавшись. При его появлении гомон немедленно затих. Темрик обвел присутствующих взглядом, который отнюдь не располагал к добродушию. Недаром у джунгаров говорили, что хан может взглядом вогнать в землю на пол-локтя. Кряхтя, поднялся хозяин – Саагат. На его лице все еще оставались полосы сажи, губы скорбно поджаты. Он явно не чувствовал себя уверенно, и эта неуверенность читалась на его лице. Дархан снова был с ним рядом – сидел по левую руку, а двое незнакомцев – по правую. Почетные гости.
Темрик остановился напротив, тяжело упер руки в бока. Что ж, небесным
– Приветствую хана могущественных джунгаров, – без всякого выражения произнес Саагат. – Садись, угостись за нашим столом. Это знак дружбы, которой я бы хотел с вашим народом.
– Слова твои сладки, – хрипло парировал Темрик, – а только не мои воины первыми перешли установленную нашими предками границу.
Саагат слегка покраснел.
– Это было глупым поступком. – Слова давались ему с трудом. – И я наказан. Какова будет цена твоего мира, хан?
Слишком легко. Темрик не ожидал, что Саагат столь беспрекословно и прямо подчинится. Он ожидал долгих разговоров о доблести и чести, о совместных славных подвигах, ожидал осторожных намеков и длительного торга. Что-то не так.
– Ты уверен, что твои гости, – он широким жестом обвел собравшихся, – готовы ждать, пока мы закончим обсуждение наших взаимных обид?
Темрику не хотелось их присутствия. Не на Пупе же он, в самом деле.
– Ты прав, как всегда, мудрый хан, – кивнул Саагат. Может, ему и хотелось этого (иначе бы зачем он вообще завел этот разговор), но условия здесь диктовал Темрик. – Однако, я полагаю, то, зачем мы здесь собрались, заинтересует тебя. И, возможно, больше, чем получение выкупа от моего племени.
– Что ж, я послушаю, – кивнул Темрик.
Встал Дархан. Он был угрюм и нервничал, однако остальные вожди явно принимали его если не за лидера, то хоть бы за ведущего. Это Темрик прочел в устремленных на Дархана взглядах. Странно. Очень странно, что охориты завязали какую-то сложную интригу, а Кухулен не прислал людей, чтобы заручиться его, Темрика, поддержкой.
– Великий сын Волка, – обратился он к Темрику с надлежащим почтением. – Мы, вожди шести племен, собрались здесь, чтобы обозначить и объявить нашу цель, которая принесет в наши юрты богатую добычу, в наши сердца – гордость за свершенное, а на наши границы – мир, какого мы еще не знали доселе. Ведь как у нас в степи повелось: и знаем друг друга, и обычаи предков блюдем, а будто волки дзерена разрывают наше единство братоубийственные войны. Доколе будут умирать наши воины от рук друг друга, поить кровью своей Мать Этуген? Доколе будем врагами из-за пары тощих овец или места у водопоя?
Дархан воздел руку, призывая духов в свидетели того, сколь болит его, Дархана, сердце за творящийся вокруг разлад и смуту. Темрик чуть-чуть приподнял одну бровь. И молчал.
– Позволь, великий хан, рассказать тебе одну историю. – Дархан сбавил тон и продолжал уже своим обычным голосом: – Вот сидят рядом со мной люди. По волосам их и глазам видишь ты, что не степные они люди. И так это. Рядом со мной сидят истинные наследники ургашских князей, чудом уцелевшие в бойне, жестоко и подло организованной много лет назад, после убийства их отца, последнего законного князя Ургаха Каваджмугли. – Судя по тому, как гладко он говорил, Дархан повторял эту историю не единожды. – После подлого убийства своего родного брата престол узурпировал Падварнапас, однако его же преступления обрушились ему на голову волей Вечно Синего Неба, и он был убит так же, как убивал сам: своим третьим
– С чего вдруг такая забота о княжеских распрях Ургаха? – медленно спросил Темрик. Он уже начал кое-что понимать и своим вопросом хотел выиграть время, за которое он сможет переварить услышанное.
– В ту далекую зиму двух мальчиков вывезли из княжеского дворца, где звенели крики умирающих женщин, – продолжал Дархан. – Они пересекли перевал Косэчу и оказались в землях охоритских родов. Мой брат, хулан Хэчу, взял мальчиков на воспитание. И потому в какой-то мере они являются моими братьями, что мы недавно скрепили обрядом побратимства. Долгие годы прожили они среди нас и, можно сказать, вскормлены молоком степных кобылиц. Но сейчас их время пришло, принцы не в силах больше смотреть, как престол, по праву принадлежащий им, занимает братоубийца. Потому принцы через меня предложили вождям степных племен помочь им вернуть себе свое законное право на престол Ургаха. И в обмен на это – такую плату, после которой каждый ребенок в степи будет сыт, а каждый мужчина сможет заплатить за невесту достойный выкуп. Ты, великий хан, видишь перед собой тех, кто посчитал для себя делом чести восстановить попранную справедливость. И мы, высоко ценя тебя и зная о славных подвигах джунгарских воинов, предлагаем и тебе присоединиться к правому делу, за которое к тому же последует награда более чем достойная!
Дархан замолк. Темрик смотрел на него бесстрастно. Он, конечно, ничего не имел против того, чтобы разграбить Ургах, что им, очевидно, предлагалось, однако что-то неуловимое продолжало тревожить его. Правда, теперь становился понятен тактический маневр Саагата. Тэрэит пытался отвлечь джунгаров от последствий своего неудачного выступления, предложив намного более заманчивый кусок: огромные, набитые битком за многие века сокровищницы Ургаха. А союзников (каковым Саагат намеревается с ним стать) неразумно обобрать до нитки, тем самым ослабив.
– Сколько воинов могут выставить ургаши? – деловито спросил хан. По его подсчетам, за сидящими здесь могут пойти около тридцати тысяч воинов. Если джунгары присоединятся к ним – можно собрать пятьдесят тысяч.
– Пятьдесят тысяч, – быстро сказал один из ургашей, Даушкиваси. По тому, как сказал, Темрик понял: или врет, или не знает. И сто тысяч – это для Ургаха немного. А еще ему не слишком понравилось, как они заулыбались, поняв из его вопроса, что Темрик рассматривает уже саму возможность такого похода.
– За Ургахом идет опасная колдовская слава, – продолжал он.
– Мы – законные наследственные князья! – вскинул голову Унарипишти, и Темрик вдруг понял, кого ему так напоминает ургаш. Понял и мысленно охнул: магические школы Ургаха способны отличить правду от лжи. А значит, те из них, кто захочет справедливости, пойдут за нами. Большинство же, насколько я знаю, вообще не вмешивается в светскую жизнь.
– Угу, – машинально кивнул хан. Его мысли мчались галопом. – А что другие племена степи?