Небесное испытание
Шрифт:
– Что ж, продолжим, – невозмутимо сказал Темрик. – Мой побратим Кухулен, глава горных охоритов, прислал мне странную и тревожащую весть. Убит их шаман Эгэху. – Слова его сопровождались изумленным гулом: убийство шамана в степях считалось делом неслыханным, иной раз даже более страшным, чем убийство вождя. Кроме того, все знали, что не так давно был отравлен и хулан Хэчу, под покровительством которого и находились ургаши до недавнего времени. А теперь по странному совпадению у охоритов творятся одно за другим злые дела…
Темрик сделал внушительную паузу и продолжал:
– Теперь Небо не может
– Это внутреннее охоритское дело. При чем здесь джунгары? – Ургашский гость хоть и говорил вежливо, но за его тоном чувствовалось раздражение.
Темрик нахмурился.
– Плохо, когда большое дело имеет такое плохое начало. И мой шаман тоже дал несчастливые предсказания на этот поход. – Темрик снова надолго замолчал, позволяя собравшимся осмыслить услышанное. – Теперь вы знаете все. Наши достопочтенные гости убеждают, что их колдовство способно перебороть плохие предзнаменования. Как вы знаете, в племени пока нет военного вождя, чтобы посоветоваться с ним. Потому считаю, что решение придется принимать нам. Есть ли кому что сказать?
– А что тут думать? – Джэгэ вскочил на ноги, глаза его горели. – Разве еще выпадет такой шанс? Надо идти на ургашей!
Тут все заговорили одновременно. Илуге заметил, что вождь итаган-джунгаров согласен с Джэгэ, а вождь горган-джунгаров – наоборот. Оно и понятно – в последнем походе горган-джунгарам досталась лучшая добыча, а итаган-джунгары, распаленные быстрым успехом соседей, тоже жаждут подвигов и добычи. Остальные тоже яростно спорили, и непонятно было, чьих голосов раздается больше. Темрик не мешал. Прикрыв набрякшие веки, он молчал со слабой улыбкой, словно добрый дед, уставший от шума расшалившихся внуков. Когда спорщики охрипли и стали повторяться, он вдруг распахнул глаза и поднял руку. Голоса постепенно утихли.
– Я слышал, – медленно сказал он, – есть еще те, кто промолчал. Мудрое решение. – Хан еле заметно улыбнулся. – Но я бы хотел также узнать, что думают и они. Внук мой Чиркен, я не услышал твоего голоса.
Вслед за взглядом хана все головы повернулись к Чиркену, вмиг залившемуся краской. Юноша прочистил горло и отчетливо сказал:
– Я считаю, что нашей целью должны быть не ургаши, которые жили с нами в мире много веков, а куаньлины. Сложив головы за ургашские распри, мы оставим наших женщин и детей беззащитными и дождемся только того, что куаньлины обрушатся на нас. Добыча же, что мы привезем с собой, если мы одержим победу, также утечет сквозь Три Дракона к куаньлинам. Куаньлины – вот наши настоящие враги!
Темрик посмотрел на внука с одобрением, от которого тот покраснел еще сильней.
– Хорошие слова, – прогудел он. – Взвешенные и достойные мужчины.
– Самые разумные слова не оправдывают трусости! – выкрикнул со своего места Джэгэ.
– Ты посмел назвать меня трусом? – Чиркен вскочил, судорожно сжимая пустые ножны.
– Молчать! – рявкнул Темрик так, что хлопнул полог. – Джэгэ, моча порой ударяет тебе в голову. Это плохое качество для хана. Ты должен слышать доводы, а не того, кто их говорит. Сегодня до заката ты извинишься перед моим внуком Чиркеном за незаслуженное оскорбление. И я не услышал еще нашего героя, победителя
Илуге встал. Приготовившись оправдываться перед ханом за свою дерзость и даже понести за нее суровое наказание, он теперь будто онемел. Судя по устремленным на него глазам, каждый в этой юрте понимал, что, если хан и хотел дать ответ на жалобу ургашей, он сейчас дал его – этой честью, которой удостоились не всякие главы родов. Но что ответить? Сказать сейчас что-либо в поддержку хоть одной точки зрения – нажить себе врага в лице одного из вероятных наследников стареющего хана…
– Я согласен с Чиркеном, – коротко произнес он и сел.
– Почему ты так сказал? – Баргузен присел рядом с другом на брошенном перед юртой бревне. Последние дни они все время возвращались к произошедшему в ханской юрте.
– Сам не знаю, – честно ответил Илуге, рассеянно глядя вдаль, где привычный за последнее время желто-серый фон степи уже начал покрываться нежной зеленой дымкой пробивающейся травы. – Мне показалось, Чиркен правильно сказал.
– Дурак ты, – фыркнул Баргузен. – Джэгэ – наследник, а у хана в последнее время нелады со здоровьем, это все знают. Станет Джэгэ ханом – отыграется. А от Чиркена ты, как ни крути, благодарности не дождешься. Да и такую возможность взять добычу упускать жалко. Или, может, еще что было?
– Рожи мне их ургашские не понравились, – неохотно буркнул Илуге. И понял – это и впрямь было основной причиной. Когда говорил – не думал, некогда было. Но сейчас понял – согласиться с Джэгэ было равносильно встать плечом к плечу со своими заклятыми врагами, ведь ичелуги на их стороне. Правильно сказал, путь и взгляды самозваных принцев после этого не обещали ему ничего хорошего. А получилось, что, при всех выказав Илуге свое уважение, спросив его совета, хан поставил наглецов на место, публично унизил их. Мрачное удовлетворение охватило его.
– Ну, воля твоя, – вздохнул Баргузен, тоже уставясь вдаль. – Ты – посвященный воин, не то что я.
Илуге уловил за словами Баргузена саднящую боль.
– К осени я попрошу Онхотоя о тебе. Я не думаю, что он откажет.
– А я не хочу до осени ждать! – страстно закричал Баргузен, оборачиваясь к нему. Какой-то мускул на его щеке нервно подергивался.
– Это я изменить не могу, – примирительно произнес Илуге. – Даже ханским внукам пришлось ждать Йом Тыгыз. Так по всей степи заведено!
– Все здесь продолжают считать меня рабом, – глухо сказал Баргузен, – вашим рабом.
– Но ведь это на самом деле не так! – удивился Илуге. – Ты наравне с нами, это все знают. И разве мы хоть раз дали тебе повод думать иначе? Ты мне жизнь спас, брат, как я могу забыть это? Или тебе плохо с нами живется?
– Да нет, все хорошо, и я ничего такого не думаю. – Баргузен отвел взгляд. – Да только пора бы и мне своей юртой обзаводиться. Вырос уже.
А! Лицо Илуге осветилось понимающей улыбкой. Не иначе Баргузен себе невесту приглядел. А какая, скажите, джунгарка пойдет за безродного чужака, у которого и своей юрты-то нет? Хм… Или просто Нарьяна последнее время слишком часто бывает у них? Илуге слегка покраснел.