Небесное пламя (Божественное пламя)
Шрифт:
«Нет, нет, один из нас должен сохранить рассудок». Внезапно, по причине, неясной ему самому, Гефестион подумал: «Александр доказывает, что может отнять женщину у своего отца. Она предназначена Арридею, приличия соблюдены, недоумок ничего не узнает. Но кто отважится сказать Александру о его истинных мотивах? Никто, даже я».
Александр, упрямо склонив голову, заговорил о мощи карийского флота. Гефестион прекрасно чувствовал невысказанный призыв, таящийся за его словами. Друг хотел не совета, но доказательств любви. Он должен получить все, в чем нуждается.
– Ты же
Александр стиснул его руку, быстро улыбнулся и подошел к остальным.
– Кого ты пошлешь в Карию? – спросил Гарпал. – Я поеду, если хочешь.
Александр сжал обе его руки.
– Нет, македонцу нельзя; мой отец заставит тебя поплатиться. Благородно с твоей стороны было предложить это, Гарпал, я никогда не забуду.
Александр поцеловал Гарпала в щеку; он становился очень чувствительным. Еще несколько человек сгрудилось вокруг него, наперебой вызываясь исполнить поручение. Словно в театре, подумал Гефестион.
Едва это слово пришло ему на ум, как он понял, кого выберет Александр.
Фессал явился уже в сумерках и был впущен через сад в покои Олимпиады. Царица пожелала присутствовать при беседе, но Александр встретился с актером наедине. Фессал вышел, высоко неся голову; на пальце у него красовалось золотое кольцо. Олимпиада также поблагодарила актера, пустив в ход все свое обаяние, еще не до конца утраченное, и дала Фессалу талант серебра. Фессал ответил с большой учтивостью; опыт научил его произносить речи, в то время как он обдумывал совершенно иные вещи.
Дней через семь Александр встретил Арридея в дворцовом саду. Теперь идиот приезжал в Пеллу чаше; врачи советовали выводить его в люди, чтобы дать пищу уму. Арридей торопливо побежал навстречу Александру; старый слуга, которого Арридей перерос уже на полголовы, озабоченно ковылял позади. Александр, для которого идиот был не большим злом, чем собака или лошадь его врага, ласково поздоровался.
– Как поживает Фрина? – спросил он. Куклы не было видно. – Ее у тебя отобрали?
Арридей ухмыльнулся. В его мягкой черной бороде блестели дорожки слюны.
– Старушка Фрина в сундуке. Она мне не нужна. Мне привезут настоящую девушку, из Карии.
Он добавил непристойную похвальбу, как несмышленый ребенок, подражающий взрослым.
Александр смотрел на Арридея с жалостью.
– Заботься о Фрине. Она хороший друг. В конце концов ты, может быть, захочешь к ней вернуться.
– Нет! У меня будет жена. – Арридей кивнул Александру и сказал с дружеской искренностью: – Когда ты умрешь, я буду царем.
Дядька Арридея быстро ухватил дурачка за пояс, и он двинулся дальше, что-то нескладно напевая себе под нос.
Уверенность Филота росла. Он хорошо знал значение взглядов, которыми при нем обменивались. Снова его не посвятили в тайну. Уже полмесяца он чувствовал запах заговора, но друзья Александра держали языки за зубами. Наконец Филот
Для Филота это время было нелегким. Годами принадлежа к окружению Александра, он никогда не допускался в тесный круг его самых близких друзей. Филот искусно сражался, имел привлекательную внешность – за исключением голубых глаз навыкате, – мог составить хорошую компанию за ужином, был завзятым щеголем; его донесения царю всегда были осторожны. Филота, без сомнения, ни в чем не подозревали. Почему же тогда ему не доверяли? Интуитивно он винил в этом Гефестиона.
Парменион не оставлял Филота в покое, требуя новостей. Если он что-то пропустит, что бы там ни было, и его отец, и царь спросят с него. Теперь Филот думал, что благоразумнее было бы разделить с Александром изгнание; он принес бы пользу Филиппу и сейчас принадлежал бы к посвященным. Но все произошло слишком внезапно, Александр сделал свой выбор во время ссоры на свадебном пиру. Храбрый на поле боя, Филот слишком любил удобства спокойной жизни, чтобы в сомнительной ситуации таскать для других каштаны из огня.
Филот страстно желал, чтобы ни до Александра, ни до Гефестиона – что было одно и то же – не дошли слухи, что он шпионит. На поиски истины ушло время; Филот собирал там и тут пустячные сплетни, искал недостающие части разрозненной картины, стараясь оставаться незаметным, и наконец узнал правду.
Было решено, что Фессал не будет писать сам; при его поручении это показалось бы слишком подозрительным. Актер послал доверенного человека из Коринфа, чтобы сообщить о своем успехе.
Пиксодор знал кое-что, хотя и недостаточно, об Арридее: Филипп, имея опыт дипломатии, знал, что прочный союз не может быть достигнут бесстыдным мошенничеством. Но когда сатрап узнал, что за ту же цену он может приобрести вместо осла прекрасного рысака, он расцвел. В приемном зале Галикарнаса, с его пестрым мрамором, персидскими тканями и греческой мебелью, мимо Фессала скромно прошла дочь Пиксодора. Никто не потрудился сказать Арридею, что невесте всего восемь лет. Фессал, как полномочный представитель Александра, выразил восторг. Брак, конечно, предполагалось заключить по доверенности, но, когда он совершится, родня жениха вынуждена будет его признать. Остается только выбрать человека соответствующего положения и отослать его в Македонию.
Большую часть дня, при Александре и в его отсутствие, ничто другое не обсуждалось среди его друзей. Когда поблизости появлялся кто-то из чужих, они говорили обиняками. И этот день дал Филоту последнее недостающее звено для его цепи.
Действовать, когда готов, сохранять спокойствие до последней минуты – это было едва ли не лучшей способностью царя Филиппа. Он не хотел огласки и шума; вреда и так причинено достаточно. За всю свою жизнь Филипп редко испытывал такой гнев, но и на этот раз его негодование было холодным и трезвым.