Небесное пламя (Божественное пламя)
Шрифт:
Чтобы его действия не были истолкованы Олимпиадой как дерзкая или даже непристойная выходка, Александр принял все предосторожности. Он отправился к Антипатру, правившему Македонией в отсутствие царя Филиппа, и попросил сопровождать его. Антипатр был непоколебим в своей преданности царю; он радовался в душе такому обороту дела, но был не настолько глуп, чтобы это показать. Теперь он, официальный представитель власти, тоже стоял на пристани.
Философ оказался худым невысоким человечком, о котором нельзя было сказать, что он сложен непропорционально, – и все же в глаза первым делом бросалась его голова, как если бы она составляла все существо Аристотеля, сосредоточенное под широким шишковатым лбом: сосуд, слишком тесный
Аристотель был одет на ионийский манер, тщательно и не без элегантности; на руке блестело несколько хороших перстней. Афиняне сочли бы его фатоватым, в Македонии он показался образцом хорошего вкуса, избежавшего как вычурности, так и показного аскетизма. Александр, стоя у сходней, с улыбкой подал ему руку. Когда философ улыбнулся в ответ, стало ясно, что это самое большее, на что он способен, и вряд ли кому-нибудь удастся увидеть его смеющимся. Но он выглядел как человек, умеющий отвечать на вопросы.
Красота, думал философ, дар богов. И к тому же облагороженная умом, живым, беспокойным духом. Бедный обреченный Платон, с его тщетной ставкой на Сиракузы! Здесь бы его не подстерегало разочарование. В любом случае Аристотель позаботится о том, чтобы новости дошли до Спевсиппа.
Формальности были соблюдены; наследник представил гостю свою свиту. Аристотелю подвели лошадь, слуга подсадил его, в персидском стиле. Только проследив, чтобы все выполнили так, как надо, Александр повернулся к мальчику повыше, державшему руку на недоуздке роскошного боевого коня, черного с белой звездой. Пока длилась церемония приветствий, очевидно тягостная для животного, Аристотель все время ощущал его беспокойство, даже раздражение, и теперь был удивлен беспечностью, с которой высокий юноша отпустил скакуна. Конь потрусил прямо к Александру и уткнулся изящной головой мальчику в волосы за ухом. Александр похлопал коня по шее, что-то ласково пробормотал. Осторожно, с поражающим достоинством конь присел, опустив круп, подождал, пока Александр усядется, и только по знаку, поданному легким прикосновением пальца, распрямился. На какую-то секунду мальчик и животное показались двумя посвященными, совершившими на глазах профанов известный только им могущественный ритуал.
Но философ быстро отогнал прочь неуместную фантазию. В природе нет тайн, только факты, которые должны быть точно описаны и проанализированы. Следуй во всем этой главнейшей заповеди – и никогда не собьешься с пути истины.
Источник Миезы посвящался музам. В домашнем фонтане, таком же старом, как сам дом, его воды срывались сверху гулкими каплями, журчали между камней во впадине, прорытой самим родником и заросшей папоротником. Темная гладкая поверхность воды отражала солнечные лучи. Здесь было приятно купаться.
В ручейках и проложенных через сад акведуках искрящийся под солнцем поток то дробился на множество тонких струй, то разбивался маленькими водопадами. Повсюду росли рябины, лавровые и миртовые деревья; в густых зарослях сорняков за оградой ухоженного сада виднелись искривленные стволы старых яблонь и дичков, по-прежнему зацветавших весной. Расчищенные лужайки были уложены нежным зеленым дерном. От дома, выкрашенного в розовый цвет, разбегались дорожки, которые то плутали по саду, то огибали какую-нибудь скалу, усеянную маленькими живучими горными цветами, то поднимались в горку, то спускались уступами, пересекали деревянный мост и неожиданно выводили к каменной скамье на поляне, откуда открывался чудесный вид. Летом в лесах зацветали огромные дикие розы – дар нимф Мидасу; ночная роса наполнялась
В утренних сумерках, до начала дневных занятий в школе, мальчики выезжали охотиться. Они расставляли силки перед норами зайцев и кроликов. Среди деревьев запахи становились влажными и насыщенными, там пахло мхом и папоротниками, а на открытых солнцу склонах от земли поднимался пряный дурман цветущих трав.
На восходе солнца на каком-нибудь из этих склонов к аромату росистой травы примешивались запахи дыма, жарящегося мяса, лошадиного пота, кожи, а когда собаки из своры подходили к костру за обрезками и костями, то и запах мокрой псины.
Но если везло на странную или редкостную добычу, ее привозили домой для препарирования. Аристотель научился этому искусству, передаваемому в роду Асклепиадов как своеобразное наследство, у своего отца. Философ не пренебрегал ни одной из букашек, которых ему приносили. Большинство таких находок представляли собой уже известные ученому виды, но время от времени он принужден был озадаченно повторять: «Что же это? Что это такое?» – и доставать свои записи, сделанные прекрасным четким почерком. В такие дни Аристотель приходил в особенно хорошее расположение духа.
Александр и Гефестион были самыми младшими из его учеников. Философ ясно дал понять, что не желает видеть себя в роли школьного учителя при детях, какими бы известными ни являлись их отцы. Многие юноши и мальчики постарше, бывшие друзьями детства наследника, стали теперь взрослыми мужчинами. Никто из них не отказался от приглашения поступить в школу, это укрепляло их официальный статус друзей наследника. Данная привилегия открывала все двери.
Антипатр, какое-то время тщетно прождав приглашения, обратился к царю от имени сына Кассандра. Александр, которому Филипп перед отъездом переадресовал эту просьбу, новости не обрадовался:
– Отец, он мне не нравится. Да и я не нравлюсь ему, с какой стати ему ехать с нами?
– То есть как это с какой? Филот ведь едет.
– Филот мой друг, – возразил Александр.
– Да, я сказал, что ты можешь пригласить своих друзей. Тебе лучше, чем кому-либо, известно, отказал ли я хоть одному. Но я вовсе не обещал отказывать всем остальным. Как я могу принять сына Пармениона и отвергнуть сына Антипатра? Если вы с ним в плохих отношениях, у вас будет возможность это исправить. В конце концов, мне это принесет большую пользу. Философ знает многое, но тебе пора учиться дальновидности царей.
Кассандр был плотным, крепко сбитым юношей с ярко-рыжими волосами и синюшным оттенком кожи, испещренной темными веснушками, большой любитель унижать и превращать в слуг тех мальчишек, кого он мог запугать. Александра Кассандр считал невыносимым маленьким хвастуном и выскочкой, заслуживающим хорошей выволочки. Но к сожалению, Александр находился под защитой своего царственного происхождения и своры подхалимов.
Кассандр совершенно не хотел ехать в Миезу. Не так давно он получил взбучку от Филота. Кассандр что-то опрометчиво ляпнул ему как раз в тот момент, когда сын Пармениона добивался права сопровождать Александра. В многочисленных пересказах этот подвиг Филота оброс, как и следовало ожидать, самыми невероятными подробностями. В итоге Кассандр оказался в полном одиночестве. Птолемей и Гарпал смотрели на него с молчаливым презрением, Гефестион огрызался, как собака на привязи, Александр же попросту не замечал его, не забывая быть особенно ласковым с теми, кого Кассандр не переносил. Будь они прежде друзьями, все могло бы уладиться. Александр охотно шел на примирение, и нужно было серьезно постараться, чтобы он так упорно кого-либо отвергал. Но тут неприязнь переросла в постоянную, нескрываемую враждебность. Что касается Кассандра, он скорее бы умер, чем стал подлизываться к этому тщеславному недоростку. Если бы жизнь шла по законам природы, щенок быстро бы научился должному почтению к старшим.