Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры (сборник)
Шрифт:
321 год до н. э.
По древней дороге, проложенной вдоль восточного берега Средиземного моря, двигалась на юг растянувшаяся длинным обозом армия Пердикки; за основными полками следовали многочисленные слуги, торговцы свечами, кузнецы, плотники и кожевенники, погонщики со своими слонами и бесконечная вереница повозок с солдатскими женщинами и рабами. С обновленных крепостных стен Сидона, Тира и Газы их провожали взглядами толпы горожан. Миновало одиннадцать лет с тех пор, как прошел этой дорогой полный жизненных сил Александр, который совсем недавно, совершая последний свой путь, проплыл над ней в Египет под звон колокольчиков погребальной ладьи. Направлявшейся туда же армии до зевак не было дела, но ее продвижение означало начало какой-то войны, а войны подобны быстро распространяющимся пожарам.
Охраняемый с двух сторон вооруженными бактрийскими и персидскими евнухами фургон Роксаны следовал тем же курсом и точно так же, как он следовал в свое время за полками Александра из Бактрии в Индию, Дрангиану, Сузы, Персеполь и Вавилон. За долгие годы странствий это походное жилище не раз ремонтировалось и обновлялось, но неизменными, казалось, оставались витавшие в нем и вокруг него запахи тисненой крашеной кожи, являвшейся его кровлей, и благовоний, которые в каждом новом городе евнухи приносили на выбор своей госпоже. Даже сейчас подушки бактрийки все еще источали аромат, напоминавший ей о пребывании в жаркой Таксиле. Роксана упорно возила за собой тяжелые, усыпанные бирюзой чаши, красивые безделушки, подаренные на свадьбу родней, гравированные золотые тарелки из Суз и курильницу из Вавилона. Вся ее жизнь текла по давно установленному порядку, новизну в него привносил лишь ребенок.
В свои два года малыш выглядел несколько мелковатым, однако, по словам матери, рост достался ему от отца. В других отношениях, что было очевидно, мальчик походил на нее: мягкие темные волосы, яркие темные глазки. Непоседливый карапуз редко болел, зато лез в каждую щель, приводя в ужас всех нянек, обязанных оберегать его драгоценную жизнь с риском для собственной жизни.
Трясясь над сынком, Роксана, однако, старалась не ограничивать его свободы: он должен с самого детства ощущать себя подлинным властелином.
Раз в несколько дней ее навещал Пердикка, поскольку его избрали царским опекуном, о чем он неустанно напоминал ей всякий раз, когда они ссорились, что случалось частенько. Он обижался, что ребенок дичится его.
Это все потому, говорил он, что мальчик не видит настоящих мужчин.
– Его отец, пора бы тебе запомнить, не рос среди евнухов.
– А на моей родине дети покидают гарем только в пять лет и все равно успевают стать искусными воинами.
– Однако Александр победил их. И именно потому ты теперь здесь.
– Как ты смеешь, – кричала она, – причислять меня к полонянкам! Ты, пировавший у нас на свадьбе! О, как желала бы я, чтобы мой муж услышал твои слова!
– Ты можешь желать чего угодно и сколько угодно, – бросал Пердикка и отправлялся к другому своему подопечному.
Когда армия останавливалась на ночевку, Филиппу, как раньше, устанавливали палатку. Эвридике, ставшей теперь очень знатной особой, полагался личный фургон, там она и спала. Походное жилище Роксаны, конечно, было более роскошным, но раз уж Эвридика не видела его в глаза, то она сочла свою новую обитель вполне удобной и даже уютной после того, как там разместилось кое-что из ее собственного приданого. Особо довольна она была поместительным сундуком, где среди спальных принадлежностей хранились спрятанные ею перед отъездом оружие и доспехи.
Филиппа вполне устраивала такая семейная жизнь. Его очень смутило бы, если бы Эвридика вдруг пожелала ночами быть с ним, она ведь тогда вполне могла бы выгнать вон Конона. Днем же он с удовольствием делил с ней досуг, зачастую сопровождая верхом ее фургон и рассказывая о тех местах, где они проезжали. Филипп уже некогда проделал весь этот путь в военном обозе, следуя за солдатами Александра, и время от времени в его в памяти вдруг всплывали обрывочные картины прошлого. Как-то ему довелось очень долго прожить под стенами Тира.
Вечерами они по-семейному ужинали в царской палатке. Поначалу Эвридика с отвращением смотрела, как муженек поглощает пищу, но постепенно с ее наставлениями его манеры заметно улучшились. Иногда, если лагерь располагался неподалеку от моря, она вместе с Кононом выводила царя на прогулку, помогая ему собирать камни и ракушки, а помимо того занимая его беседой. Она часто рассказывала Филиппу услышанные от Кинны легенды о Македонии и о ее царях, ведущих свой род от юного Геракла, осмелившегося бросить вызов самому Гелиосу.
– Мы с тобой, – сказала однажды она, – скоро будем там править.
Смутная тревога плеснулась в его глазах.
– Но Александр говорил мне…
– Он говорил так только потому, что сам был царем. Но время его царствования уже закончилось. Теперь царем сделался ты, а раз уж мы поженились, то тебе следует меня слушаться. Я обо всем позабочусь и все тебе подскажу.
Миновав Синайские пустыни, войска очутились в Египте и встали лагерем на плоских прибрежных лугах. Впереди, в нескольких милях от них, располагался древний портовый город Пелусий, далее простиралась обширная дельта Нила, испещренная хитросплетениями проток и речных рукавов, а за всем этим находилась Александрия.
Под сенью финиковых пальм на берегах темных оросительных каналов, обрамленных высокими зарослями папируса, принялось обустраиваться беспокойное воинство. С южных пустынь уже задували теплые ветры, уровень воды в Ниле заметно понизился, на плодородных нильских наносах зрели богатые урожаи, неутомимые волы продолжали приводить в движение нехитрые механизмы деревянных водоподъемных колес. Истомившись после знойного перехода по Синайскому полуострову, индийские погонщики слонов, сорвав с себя легкие набедренные повязки, везде, где только можно, купали своих питомцем, радостно плещась вместе с ними и хохоча, когда те из хоботов окатывали их и себя струями пресной живительной влаги. Верблюды, надолго припав к воде, впрок пополняли ею свои скрытые полости, солдатские жены стирали белье и мыли детей. Маркитанты отправились на поиски продовольствия. Солдаты готовились к бою.
Пердикка, кликнув на совет командиров, обозревал окрестности. Он был с Александром в египетском походе, но с тех пор прошло одиннадцать лет, а за последние два года Птолемей успел здесь прочно обосноваться. Везде, где имелась возможность для переправы, на холмах и скальных выходах появились мощные каменные или деревянные укрепления. Дальше по берегу моря солдатам уже не пройти: Пелусий отлично защищали соленые топи. Придется обходить эти болота с юга.
Основной лагерь останется здесь. Пердикка возьмет с собой лишь небольшие маневренные войска, не обремененные тяжелым обозом и потому способные легко двигаться даже по бездорожью. Такой тактике он научился у Александра. В быстро сгущавшихся сумерках, подсвеченных розоватым пустынным маревом, удовлетворенный военачальник поехал обратно к своему шатру, чтобы основательно спланировать грядущий поход.