Небесное Сердце
Шрифт:
Просто поднял переднюю лапу в офицерском салюте.
Лаккомо кивнул, принимая жест, как должное, и продолжил.
– Я хочу, чтобы ты помог мне узнать кое-что, Бэкинет.
– Что узнать, командующий?
– полиморф насторожился, всполохи его сознания перед внутренним взором стали ярче. Шипастая голова вопросительно склонилась набок.
– Как давно ведется внедрение полиморфов в армию?
– Лет десять... Может больше. Не знаю точно.
– Как ты попал в их ряды?
– Смертельное ранение.
– Где ты очнулся?
– В ангаре при лаборатории.
– Планета?
–
Короткие четкие ответы полиморфа нравились Сан-Вэйву всё меньше и меньше. И не только потому, что совпадали с базой данных. Он прекратил мерить шагами помещение и повернулся к собеседнику лицом.
– С кем ты подписывал соглашение?
– Я ничего не подписывал, - Бэкинет резко затрещал, от него повеяло недовольством, а светокристаллы начали наливаться желтизной.
– Я умер на операционном столе - и очнулся в машине.
Лаккомо со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы, но в лице почти не изменился. Вот, значит, как, федералы стали позволять себе играть втемную и пользоваться незаконными методами... Значит, Центр «Полиморф» либо не в курсе, что кто-то слил их файлы, либо руководство куплено. Или же...
Змея готова была ударить.
«Надо будет переговорить с братом, как только закончу этот рейд» - сделал мысленную пометку генерал.
– Ты умер и сразу очнулся в железе?
– спросил он, снова сосредоточившись на разговоре.
– Не сразу. Приходил в себя несколько раз. Включали, выключали...
– Ты высказывал недовольство своим положением?
– Нам запрещено говорить, - звук, последовавший за этим, больше всего походил на раздраженное фырканье.
– Голосовых модулей не ставят, имена иметь запрещено. Вместо имени присваивают личный номер. Многие ничего не помнят из прошлой жизни. Совсем. Гражданские помнят. Нам память зачищают.
– Как вышло, что ты себя помнишь?
– Не знаю. Возможно, недосмотр персонала. Возможно, они знают, но считают, что таким я буду полезнее. Я стараюсь не выделяться среди прочих. Всех, кто в чем-то выходит за пределы установленной нормы - утилизируют. Либо пускают на запчасти для других, либо меняют Сердце. А я хочу жить.
Лаккомо помрачнел. Они там, выходит, ещё и больные на голову, если всё это проводится без предварительной подготовки и в подобных условиях содержания личного состава! Конечно, кто ж будет ставить бедолагам голосовые модули, если есть риск, что они проболтаются о незаконности!
– Таких много? Кто ещё из тех, что на моем корабле, сохранил память?
– Никто.
– Что ещё ты помнишь? До того, как тебя приписали к моему кораблю?
Сан-Вэйву уже порядком надоел этот затянувшийся допрос, да и полиморф, судя по дерганью головы и постепенно тухнущему сознанию, устал. Вот-вот сложится совсем, обвалится с громыханием и выключится. Надо быстрее заканчивать.
– Бои... Пять... Шесть... Тренировочные полигоны...
– Предыдущий корабль?
Бэкинет почему-то начал отползать и вжался в стену. Светокристаллы пожелтели. «Понял, что это допрос, - стрельнуло в сознании.
– Боится, что я выпытаю всю необходимую информацию и сдам его в лабораторию». Наивный солдат. Ведь если раскроется, что один из генералов, да ещё по совместительству, торийский вице-король влез туда, куда его совсем не просили - плохо будет не одному Бэкинету.
А вдруг это и не человек вовсе, а хитрая программа? ИИ? Да нет, бред... Обмануть псионика ещё никому не удавалось.
– Не помню...
– прогудел полиморф, явно желая сделаться маленьким и незаметным. Сомнительные качества для десятиметровой металлической машины.
– С кем шли бои?
– С людьми.
– Мне нужно будет удостовериться в правдивости твоих слов, капрал Файнз.
Полиморф задергался, занервничал. Боится считывания? Или попасться на лжи?
– Не докладывай обо мне!
– в модуляциях голоса впервые послышалась мольба.
– Ты же понимаешь необходимость таких мер, верно? Я попрошу свой персонал считать память с твоего информационного носителя. И очень надеюсь, что мы были откровенны друг с другом.
– Только не отключайте...
– почти проскулил Бэкинет, протягивая лязгнувшую длинными острыми пальцами лапу.
Лаккомо холодно улыбнулся и развернулся, собираясь уходить.
– Только не ломай мой корабль.
– Я не буду, не отключайте!
– в спину ударило волной леденящего ужаса, раздался вой сервоприводов. Лаккомо и не подумал шарахнуться или обернуться.
– Тебя не отключат. Но я должен быть уверен, что могу тебе доверять.
– Можете, командующий! Я хочу жить!
Сан-Вэйв всё-таки обернулся в дверях и ещё раз смерил взглядом несчастного железного гиганта. Тот с грохотом уселся в углу и печально загудел, глядя на человека. У него и в помине не могло быть никакой мимики, но генералу показалось, что полиморф смотрит на него, как побитая собака.
– Не пугай мой персонал. Позволь им сделать свою работу. А после - мы поговорим ещё раз.
И Золотой Журавль покинул шлюз - отдавать распоряжения техникам и лечить вконец расшатанные за последние корабельные дни нервы.
4. Соперники
Архив № В/345/Б/255. Личная память машины МЕГ-114
Извлечение данных. Обработка. Воспроизведение.
Закрытый отдел ВКС Цинтерры, ударное авиакрыло особого назначения «Белый шторм»
Борт крейсера «Стрела». Начало 594 года
Огромный ангар, рассчитанный на два десятка крупных полиморфов, пустовал. Из смотрового окна операторской была хорошо видна единственная машина, стоявшая в крайней секции правой стены - десятиметровый гигант класса «дракон». В равнодушном белом свете, льющемся с потолка, резко выделялась тяжёлая чёрно-серая туша на мощных ногах «птичьего» строения, с панцирем сложенных крыльев на спине и жуткого вида клешнями манипуляторов. Из-под брони виднелось разнообразное оружие, округлые сегменты её кое-где носили следы от снарядов, царапины, пятна копоти - последний боевой вылет был вчера, заняться чисткой и ремонтом не успели. Полиморф МЕГ-114 застыл в таком виде, в каком его переправили с корабля. Этакое наглядное напоминание о боевой мощи Федерации.