Небесные огни. Часть третья
Шрифт:
– Кто это? – севшим от волнения голосом спросил учителя Сверрир, имея в виду конечно чужаков.
– Это общение наших предков с ящерами, некогда населявших эти края. Среди них были и разумные особи, соразмерные по величине с человеком, но умом и ремеслами богаче, – продолжил Ларс Вааге. – Потом, после Потопа и страшной войны, остатки выживших ящеров ушли жить глубоко под землю в гигантские полости, где существуют и по сей день, иногда поднимаясь по своим надобностям на поверхность.
– Ты откуда все это знаешь? – поинтересовался у старика молодой
– А я учился уму-разуму у своего наставника, как ты у меня, – ответил Вааге. – А он у своего наставника ума набирался.
Учитель Сигурдссона понимал законы природы, много чего знал и умел, был силен и крепок телом в свои преклонные годы. Многие норвеги считали его чародеем и обходили стороной, думая, что старый Ларс знается с нечистой силой.
На некоторых наскальных рисунках, покрывавших стены пещеры, куда они попали, можно было увидеть ящеров с массивными посохами в передних лапах, из которых вылетало пламя в сторону людей.
– Что это они делают? – поинтересовался Сверрир у наставника.
– В той страшной войне оставшихся в живых после Потопа всех со всеми, ящеры применили оружие, много убийственнее любого другого. Из своих железных посохов они метали во врага огненные шары, сжигавшие в пепел неприятеля и разрушавшие все, во что они попадут. В сагах говорится, что этими чудодейственными посохами иногда завладевали и люди, вмиг становившиеся непобедимыми, словно боги.
Сигурдссону запал в душу рассказ старого Вааге и он во чтобы то не стало захотел завладеть заветным посохом ящеров.
Молодой священник быстро обрел популярность у части норвегов, потому что сам происходил из простого люда, а не был сыном церковного старосты или богатого землевладельца. На своих проповедях в деревенском приходе он собирал толпы пришедших его послушать обиженных на засилье и поборы местной знати.
– Обрати внимание на эту древнюю языческую церковь – ставкирку, поставленную здесь еще до прихода христианства, – заметил своему воспитаннику пришедший его проведать учитель.
Они стояли около деревянного культового строения, воздвигнутого в незапамятные времена около деревни Боргунд недалеко от Согне-фьорда. Над входом в ставкирку на крыше была укреплена вырезанная из крепкого ствола лиственницы голова мифического существа, упоминавшегося в сагах.
– В символике церкви используется дракон, – сказал Сверрир и спросил старика. – К чему бы это?
– В сагах говорится, что драконы, жившие в те времена, были разумны и многому научили людей, – заметил Ларс Вааге.
– Но в Библии об этом ничего нет, – добавил священник.
Из языческой церкви вышли несколько худеньких женщин с замотанными платками лицами так, что были видны лишь одни только глаза в длинных одеждах до пят, отправившиеся по тропинке к одиноко стоящему жилищу.
– Кто это? – кивнув на уходящих богомолок поинтересовался Сигурдссон.
– Послушницы общины ставкирки, – пояснил наставник. – Живут в уединении, затворницы. Языческих церквей осталось не так много, они как бельмо в глазу пришлых священников христиан.
Набравший силу и популярность у простого люда приход молодого священника в деревне Боргунд смог поглотить немногочисленную общину послушниц старой ставкирки, дав ей защиту от ревнителей устоев христианства.
***
Гренландия
восточное побережье острова
Вторая германская полярная экспедиция
май 1870 года
Ехать на нартах становилось все труднее. Запряженные в них собаки порядком под-устали, да и промоины по пути попадались. Поэтому надо было быть начеку, чтобы не угодить в полынью, прикрытую сверху тонким слоем наста.
Сзади, на некотором удалении, шли нарты Карла Кольдевея. Они с напарником менялись местами время от времени, чтобы нагрузка на обоих распределялась более равномерно. Вообще-то Колдевей являлся руководителем экспедиции, а Юлиус Пайер неплохим топографом, которому легче было сориентироваться по дороге.
Вторая германская полярная экспедиция вышла 15 июня 1869 года из немецкого порта Бремерхафен на двух научных шхунах «Ханса» и «Германия». В районе острова Ян-Майен, на полпути к намеченному, в тумане суда потеряли друг друга из виду. Целью экспедиции была разведка прохода по свободной ото льдов и айсбергов воде вдоль восточного побережья Гренландии в высокие широты на максимально-возможную глубину. «Германия» прошла вдоль части восточного берега, встав на зимовку с экипажем у острова Сабин. По весне, когда их шхуна еще не освободилась из ледяного плена, неугомонные Кольдевей и Пайер совершили несколько вылазок на ездовых собаках.
Полярные исследователи выехали к устью фьорда, уходившего вглубь ледяного континента. Было решено сделать привал и дать передышку животным, чтобы немного восстановили свои силы.
Стояло безветрие, немного подмораживало.
Юлиус сварил на компактной металлической подставке с помощью таблеток сухого спирта кофе для них двоих, использовав растопленный снег почище в качестве питья.
– Август был неправ в предположении, что Гольфстрим несет свои теплые воды далеко на север, а значит далее выше к полюсу, якобы могут существовать значительные области открытой воды, – отхлебнув из своей кружки обжигающий напиток и откусив краюху хлеба с холодным вареным мясом, сказал напарнику с набитым ртом Пайер.
Он имел в виду их коллегу, немецкого географа доктора Петермана.
Кольдевей в ответ лишь молчал и пил, с наслаждением вдыхая аромат черного кофе.
Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулась ледяная пустыня, с протяженными зонами наста и островками снега. Они находились на краю замерзшего фьорда, поверхность которого изобиловала торосами, особенно у береговой черты.
– Как назовем сей фьорд? – спросил Карла топограф.
– В честь нашего императора Кайзер-Франц-Иосиф-фьорд, – не задумываясь ответил тот.