Небесный механик
Шрифт:
Услышав его слова Эмиль не смог скрыть нервный смешок.
— Проект «Небосвод», — проворчал он, принимая из рук невозмутимого Макса чашку успевшего остыть чая. — Из-за него я чувствую себя глубоким стариком. Я его ненавижу.
— Не переживай, — Тальбот ободряюще положил руку ему на плечо. — С Маргарет все будет в порядке.
— Да… Наверное. Как говорил Мартин? «А если не будет никакого позже»? Это было предупреждение, верно? Можно считать Мартина пророком. Он был прав во всем, — Эмиль покачал головой, вспоминая погибшего друга.
Профессор замолчал, понимая, что силы
Голубоватое свечение, поначалу действовавшее на Маргарет успокаивающе, теперь раздражало. Она хотела вернуться туда, где светит и греет солнце, где день сменяется ночью и можно не бояться потерять собственное тело, распавшись на частицы. Она хотела невозможного. Механик, создатель и одновременно заложник собственного изобретения, дрейфовал вместе с ней в пространстве. Здесь не было смысла в отсчете минут как таковых, но личные часы Маргарет свидетельствовали о том, что с момента ее пленения прошло уже много времени, не меньше месяца.
От безделья она успела обсудить с ученым множество важных и незначительных вещей, неоднократно поругаться с ним в пух и прах, пойти на уступки и достигнуть примирения, потому что Механик, будучи в дурном расположении духа замыкался в себе, храня презрительное молчание, а тишина начинала сводить Маргарет с ума.
В настоящий момент мужчина монотонно насвистывал какую-то унылую мелодию и копался в задней стенке одной из приборных панелей. Механик проделывал это уже не меньше десятка раз не потому, что требовалось его вмешательство, а чтобы хоть чем-то занять себя.
— Может быть пора? — с надеждой спросила она. — Проверьте.
Свист прервался. Механик прекратил «ремонт» и выглянул из-за панели.
— Осталось недолго. Видите, — он постучал по ряду из мигающих индикаторов, — горит желтый, а не синий. Это значит, что установленные сорок восемь часов на Земле подходят к концу.
— Слава богу! Почему же вы раньше не сказали мне об этом?
— И что бы изменилось? Ни вы, ни я повлиять на ход времени не можем.
— Зато мне было бы намного легче! Заключение с вами в этих четырех стенах похоже на пребывание в тюрьме.
— Не курорт, но и не тюрьма, — ответил Механик, возвращаясь к работе. — Кстати, вы бывали в заключении?
— Нет. А вы?
— Бывал. Сидел за бродяжничество, как будто вы не знаете.
— Не знаю, честно. Этого не было в документах.
— Неужели от всевидящего ока отдела ускользнул столь нелицеприятный факт? — Механик расплылся в улыбке. — Я тогда не назвал своего имени, но мне казалось, что они все-таки раскопали это. Нет? Забавно.
— Расскажите мне об этом?
— С удовольствием. Пусть хотя бы ваше досье на меня будет полным, — ученый сел на пол, с наслаждением вытянув начавшие затекать ноги. — Итак, нам придется вернуться в мое детство. Взрослым казалось, что я росту послушным спокойным мальчиком, но они как всегда ошибались. Мое послушание было своего рода прикрытием. Да-да, не смейтесь — внутри меня бушевали нешуточные страсти. Протест назревал и я убежал из дома, когда мне было девять лет. Я не стал брать с собой денег и вещей, дабы не выдать своих намерений. Таким образом, родители решили, что я похищен или убит.
— Жестоко вы с ними, — заметила Маргарет.
— Вы просто не знали моих родителей, — он пожал плечами. — Я решил бежать на побережье, тайно проникнуть на какой-нибудь торговый корабль и переправиться на нем на другой остров, но в мои гениальные планы вмешалась шайка беспризорников. Так как выглядел я вполне благополучным ребенком, они решили, что им не помешают мои деньги или ботинки. Естественно, без боя я сдаваться не собирался. Завязалась потасовка, в итоге я ранил нескольких бродяг.
— Каким же образом?
— У меня всегда с собой есть помощник. Очень удобная вещь, чтобы контакты зачищать, — Механик ловко выхватил из кармана перочинный нож, раскрыл его и повернул, пытаясь поймать луч света на лезвии. — Мальчишкам свойственно носить оружие — это придает им уверенности. Но не будем отвлекаться, — лезвие исчезло столь же быстро, сколь и появилось. — На устроенный нами шум прибежал полицейский, все банду отправили в отделение до выяснения обстоятельств. К моменту прихода полиции я выглядел не лучшим образом — вымазанный в грязи, в крови, с разбитым лицом. Полицейский принял меня за одного из членов шайки со всеми вытекающими из этого последствиями.
— Почему же вы не рассказали правду? — удивилась она. — Разве вам не хотелось вернуться домой?
— Не хотелось, потому что, несмотря на все трудности, мне понравилась новая жизнь. Я испытал ни с чем не сравнимое чувство внутренней свободы. Новое имя, возможности, люди… Изнанка жизни увлекла меня. Только вот условия проживания и питания в отделении, а позже в работном доме оставляли желать лучшего. Когда я понял, что никаким образом мне не удастся избавиться от вшей, то решил бежать. Чистоплотность — это мое слабое место, — он виновато развел руками.
— Я заметила, — сказала Маргарет невольно обводя глазами разгромленную, но некогда стерильно чистую лабораторию. — Из работного дома было легко убежать?
— Очень легко. Ведь для остальных я был всего лишь девятилетним мальчиком, сиротой, сыном неблагополучных родителей, выросшим на улице. Они думали, что я неграмотен, а я не спешил уверить их в обратном. Оставался сущий пустяк — получить доступ к документам, снять копию, а потом подделать пропуск, подменив им настоящий. Мне удалось это сделать с первой попытки. Через три дня я вернулся домой, поведав родным и лечащему врачу душещипательную историю о нападении уличных хулиганов и амнезии поразившей меня последние месяцы.
— Поразительно. И никто ничего не заподозрил? — спросила Маргарет, не скрывая своего недоверия.
— Если подозрения и были, их предпочли не озвучивать. Но не думаю… Меня были счастливы видеть — как же, нашелся единственный наследник. Вернувшись, я ни о чем не сожалел. Это был очень полезный опыт.
— Вам же было всего девять лет…
— Я такой, какой есть.
— Значит нравственность и совесть — чуждые вам понятия. Надеюсь, если у меня когда-нибудь родится ребенок, он не будет похож на вас.