Небесный остров
Шрифт:
А едва Полуянов вынул блокнот – отшатнулся:
– Что вы! Только не тут!
Опасливо покосился по сторонам и закончил:
– Стены слишком тонкие. Да и микрофоны могут стоять.
Приблизился к нему совсем вплотную, зашептал:
– Нельзя здесь… Опасно! Давайте завтра. Завтра вечером. Запоминайте, куда ехать. От города – шоссе на Сочи, на шестом километре к Институту моря своя дорога. Асфальтированная, и указатель есть. Но туда не сворачивайте. Сразу за ней еще съезд – грунтовка, она на дикий пляж ведет. Езжайте туда. А я вас уже у моря буду ждать. Часов в одиннадцать, когда совсем стемнеет. И сам все покажу!
– Иван Петрович, – строго произнес Полуянов. – До завтра я ждать не могу. И…
Договорить он не успел – пенсионер вдруг метнулся в коридор. Резким движением распахнул входную дверь.
Раздался вскрик – бабуля (та самая любопытная Марь-Петровна) скрыться в своей квартире не успела.
Взглянула на Крамаренко испуганно. Однако тот ни слова упрека ей не сказал – обратился к Полуянову. Произнес со значением:
– Видите. Мы тут все одной семьей живем.
Шепнул в самое ухо:
– Завтра! В одиннадцать вечера! – И беспечным тоном закончил: – Не хочет, Марь-Петровна, мой племянничек даже чаю попить. На море спешит. Что ж. Дело молодое… Иди, иди на пляж! Развлекайся, купайся!
И буквально выпроводил его.
Что Диме оставалось?
Только ждать до завтра. И надеяться, что Крамаренко психически сохранен. И действительно покажет ему нечто исключительное. А пока…
Но едва начал в уме прикидывать свои дальнейшие действия – затрезвонил мобильник. Надюха.
Совсем не до нее сейчас.
Однако не сбрасывать же звонок! Нажал на прием:
– Привет! Ну ты как?
И услышал смущенный голос подруги:
– А я уже в самолете сижу.
– Вот это да! – вырвалось у него.
– А ты меня не ждешь? – обиженно пробормотала она.
– Нет, нет, что ты! Я имел в виду: как быстро у тебя получилось! Молодец!
Говорил – и сам не знал, радоваться или расстраиваться. Надюшку увидеть, конечно, хотелось. И самолюбию льстило – едва из Италии вернулась, сразу помчалась по его душу. Но, с другой стороны, у него самая работа! Да и во второй раз за день тащиться в краевой центр, встречать ее, совсем не прельщало. Сто двадцать километров в один конец да по перевалам!
Полуянов вздохнул.
Если он уже сейчас весь в сомнениях – что ж будет, коли Надька законной супругой станет?
Надя выключила телефон, пристегнула ремень и вздохнула. Самолет торопливо – будто тоже спешил на море – покатился к взлетной полосе. Малышня (пока рассаживались да ждали неизвестно чего, юные пассажиры совсем извелись) радостно загалдела. А Митрофанова, наоборот, понурилась. Правильно ли делает, что по первому свистку бросается в Димины объятия? Еще подумает Полуянов, будто она в Италии совсем успеха не имела. Хотя на самом деле ничего подобного! Надя и представить не могла, насколько европейцы хорошо воспитаны и галантны. И любят русских девушек. Причем не юных свистушек и не красоток роковых – но самых обычных, тех, кто на родине давно записан в неликвид. Как ее итальянский поклонник, Марио, сказал:
– На фотомоделях женятся только дураки. А мне нужна жена обязательно умная, с образованием.
И посмотрел на Митрофанову со значением.
И держать себя итальянские мужчины умеют так, что чувствуешь себя принцессой. Всегда и комплимент, и подарочки, и, главное, пронизывающие, влюбленные взгляды.
Излишне рациональны, конечно. Марио Наде все свои планы озвучил: квартиру пока снимать, с ребенком не торопиться, машина – обязательно малолитражка, в отпуск – в Хорватию, там дешево.
– Зато лет через семь купим с тобой дом на Сицилии! И родим малышей. Сначала мальчика, потом девочку!
– Чего ты ломаешься? Соглашайся! – недоумевала Катюха. – Или он тебе не нравится совсем?
Да в том и дело, что нравился. Спокойный, надежный, неглупый. Надя с Марио часами болтали о книгах, музыке, театре, просто о жизни – и не скучно было.
Но только с итальянцем ей просто хорошо.
А с Димой она голову теряет.
– Привет, привет! Ой, опять цветочки? И конфеточки?! Ну, спасибо тебе. Кофе будешь? Как всегда, некогда – только взглянуть? Ну, смотри. Только никого интересного нет. Эти все из Ростова, деляги. Дальше – Рязань, Казань, глубинка, короче. А из Москвы вообще только пятеро. И самые такие… обычные. Фамилии посмотреть? Да говорю тебе: неизвестные фамилии. Вот гляди: Семеновы, муж и жена, Тарасюк, Гаврилина. И еще, он один жил, какой-то Полуянов. Как зовут? Сейчас гляну. Дмитрий Сергеевич. Место работы? Не указал. Выглядит? Ну, нормально. Молодой такой мужчина, обаятельный. На Домогарова молодого чем-то похож. А сегодня вечером к нему девица приехала. Скромненькая такая. Не жена, нет. Фамилия Митрофанова.
Вечер прошел волшебно.
Дима хотя и усталым выглядел и, пока ехали из аэропорта, зевал всю дорогу, но в гостинице налетел на нее, аки дикий зверь. Никакого сравнения с робкими прикосновениями итальянца, его осторожными поцелуями.
Полуянов без церемоний сорвал с подруги элегантный клетчатый сарафан с оборками (приобретала, между прочим, на Монте Наполеоне!), вдавил ее в кровать так, что пружины в спину впились, шепнул в ухо непристойность (всегда в постели выражался, как грузчик).
И Надя поняла – она просто счастлива.
Хотя номер, конечно, совсем не чета элегантной итальянской гостинице. Да и Полуянов (едва утолил свою страсть) заговорил с ней суховато:
– Сегодня в ресторан тебя, конечно, свожу. А завтра уж сама развлекайся. А то у меня дел выше крыши. Ничего. Море рядом. Найдешь.
Дима весь в этом: сам приглашает – но вроде и не рад. То любящий, то равнодушный.
Но только ни с какими итальянцами его не сравнить.
На следующий день
Владения, где жила семья погибшей Лиды Корсаковой, Полуянов описал бы одним словом: бардак. Уже от калитки начиналась мешанина из сломанных детских игрушек, гаечных ключей, треснутых цветочных горшков, старой обувки, обрывков газет, гнилых яблок. Посреди этого бедлама без призора ползали двое одинаково чумазых малышей – кажется, близнецы, не старше года. А мальчики или девочки – Дима не понял. Стол под виноградом покосился, крыльцо перед домом провалилось.