Небесный почтальон Федя Булкин
Шрифт:
И что не случись – молоко выкипит, воду отключат, так бабушка говорит: на все воля божья. До всего ему дело есть! Всюду-то нос сует!
Дал маму – забрал. Дал папу – забрал. Дал-Забрал какой-то, а не Бог получается. Вот что я думаю.
– Трудно человеку с Богом ужиться, Федь, ввериться. За слезами, просьбами ответ его не расслышишь. Очень уж у людских треб глаза велики, больше Бога обиды. А Он всегда отвечает, Федь, только тихо. В тишине его слушать, а люди как? Заберет свое, а как их отнимет. Вот они кулаки кусать, на месте топтать, выть-завывать, вверх грозить: мое! Мое!
Все его?!
– Ну а хоть машинка моя?
Хоть машинка эта вроде моя, сказала бабушка, а лучше все же в карман, я думаю, или еще надежнее – под подушку…
Бывает, затаюсь в уголочке и спрошу его по-хорошему: ПОЧЕМУ???
Не дышу даже – услышать бы, что ответит он мне за Пуню мою! За папу, маму мою! Чем оправдается?!
А в ответ: тик-так да тик-так… громче, громче тикает…
– Но ты, Федя, знай одно: трудно с Богом человеку, а без Него стократ хуже выйдет. На себя одного положись тогда, человек, и в яму земляную один-одинешенек навсегда ляг, без надежды…
На себя одного бы и положился я! Да как? Если он во все мое лезет?
Вот пошла вчера за пенсией бабушка. Долго не было ее, думал я: сейчас накупит всякого вкусного. А пришла и плачет, и пальто не сняла: кошелек, говорит, Федя, вытащили, пенсия вся. Ну и я заплакал.
Поплакали мы, и тут опять вспомнила бабушка свое утешение.
– Ладно, – говорит, – Фитилек, не горюй, проживем как-нибудь, на все воля Божья, кому-то, значит, пенсия наша и нас нужнее…
«Макароны сварю», – объяснила. На все беды у нас один рецепт с бабушкой: макароны, лапша да рожки.
Так же вот, как и с папой и мамой вышло. Как узнали мы, что он от нас их забрал, так тоже плакали, так мы плакали! Как и с кошельком, как и с Пуней… А потом тоже бабушка сказала: Богу, значит, нужнее, чем нам… Бог забрал.
Опять, опять, думаю, он! Бог забрал!
Лучше бы его вовсе не было!
Самое лучшее себе забирает!
Вон и кошелек у бабушки утащил…
Из тетради Фединой: о Богморозе
Новый год уже скоро!
Белым-бело…
Стекла потрескивают, батареи гудят. Холодно уж очень. Солнце в лужах замерзло. Пятнышками все рассыпается, рябчит, до слез светло, ветки, как в вате сахарной, рябины, как клюквы в пудре, воздух – сосульки пить.
И как только в небе таком стеклянном птички летают?
Морозом свистит через щелочку форточкой, часы тукают, бабушка клеенку кухонную скатертью белой сменила к празднику. Елочка, на ней шарики. В шариках лампочки отражаются, включишь фонарики, они мигают, мигают… и так хорошо становится… очень!
День коротает, и скоро уже темнеет в окне, двор как будто одеялом синим накрыт, светятся за занавесками разноцветные гирлянды, фонарики… Синие, зеленые, желтые, красные лампочки. Высыпает бабушка воробушкам пшена за окошко, маме с папой привет чтобы в Град Небесный передали они. Бедные прыгают по подносу жестяному голые птички. Долетят ли по такой холодище?
– Долетят, Федь, не бойся. Им Бог из перышек теплые
– Богмороз?
– Бог Мороз.
– А летом им в шубках жарко?
– А летом Он им из легких перышков шубки сменит.
– Зря все-таки, бабушка, у человека в процессе революции шерсть повылазила.
– Эволюции, может, Федь?
– Ну эволюции… Хвост-то – бог с ним, конечность лишняя, на дерево влезть головы, рук с ногами и веток хватит. А вот шерсть зимой человеку бы пригодилась по многим соображениям. И шарфом чтоб ты меня, бабушка, не душила, и в валенки не влезать, и от детского сада домой дойти, и с горки скатиться, и подушку набить, и шубу новую не покупать, полинял, да и точка! Да?
– Вот и свитер, Федь, смотри, твой полинял, да и точка…
И несет бабушка в мою комнату конверты с красивыми открытками. Родственников поздравлять из Тальятия и города Красноярска с Новым годом.
Богморозу тоже написать нужно, думаю, поздравительную открытку.
– Напиши ему, бабушка, я тебе продиктую…
Здравствуй, дорогой Бог Мороз!
Поздравляю тебя с Новым, 1983 годом!
Желаю тебе счастья, здоровья, любви, удачи и Мирного Неба над головой!
Скажи, пожалуйста, папе с мамой моим, что мы по ним очень скучаем с бабушкой, и, если можешь, заберu нас к ним поскорее в свой Небесный Город или их к нам в гости хоть на праздники отпусти.
Еще подари, пожалуйста, мне машину милицейскую с дверьми открывающимися и с мигалкой.
Всего хорошего и тебе!
Булкин Федя.
– И «бабушка», «бабушка» припиши…
Булкин Федя и бабушка.
Клеит бабушка на конверты марки.
– Почему тут одну марку приклеила, а тут две?
– Потому что это письмо в Тольятти, от Москвы совсем близко, одной марки хватит. А это письмо в Красноярск. Далеко. Две марки, Федь, нужно.
А до Небесного Города сколько же марок нужно, чтобы письмо дошло?
Не зря все-таки копил я в кошке накопительной денег.
– Сколько марок, мальчик, тебе?
И высыпаю в окошко все кошкино. Мне, отвечаю, на все!
Стоит на тумбочке елочка, в ватных валенках, закачаешься, как вся разукрашена!
Шарик об шарик цукает, звякает. Из малинных, изумрудовых бисеринок мельничка, мишура и дождик серебряный, Снегурочка в ватном тулупе, саночки. И горит над всем звезда кремлевская, алая! Красота…
– Федя, сменим давай с тобой звезду эту на маковку, посмотри, какая красивая.
Красивая-то она красивая, золотая, только папе с мамой, если отпустит их Бог к нам на каникулы новогодние, такая красота вряд ли понравится, не за Бога они у меня, а за Ленина с Дед Морозом!