Небо Атлантиды (Операция «Форс-мажор»)
Шрифт:
– И что машина? – спросил Стуколин.
– А что машина? – Вересов пожал плечами. – Пролетела ещё тридцать километров и ткнулась носом в пашню. Капремонта, правда, избежать не удалось.
Лукашевич вдруг нахмурился:
– А эти ваши «стрекозлы» не сбросят нас в самый ответственный момент? Мало ли кто чего сделает по неопытности, а ведь автоматическая система катапультирования ошибок не прощает.
Электрочайник закипел и отключился. Михаил Андреевич бросил в стаканы по пакетику «Принцессы Канди» и наполнил их крутым кипятком.
– Именно на этот случай, – буднично сообщил он, – было принято решение автоматическую систему блокировать. Решение на катапультирование
– О-па-па! – сказал Стуколин, но Громов с Лукашевичем посмотрели на него осуждающе.
После того, как чаепитие закончилось, Вересов вновь пригласил пилотов на «рулёжку», и каждый из них совершил ещё по одному вылету с инструктором, на этот раз сосредоточив внимание не на особенностях самого полёта, а на последовательности управления взлётом и посадкой.
– По-хорошему так надо бы вас сначала на вертолёт посадить, – посетовал «шкраб». – На «Ми-8». Это входит в полный курс. Но времени нет…
– Я на «Ми-8» [7] летал, – вдруг признался Громов.
– Серьёзно? Сколько часов?
– Не часов, – Константин потупился, – минут. Пятнадцать-двадцать. Ребята дали подержаться.
Вересов хмыкнул.
– Понятно, – сказал он. – Что ж, очень хорошо, товарищ подполковник, что вы управляли «Ми-8». Я это учту…
7
«Ми-8» – российский военно-транспортный вертолёт, разработка КБ Михаила Миля.
Помолчав, Вересов поинтересовался:
– А правду рассказывают, что вы ещё и «витязь»?
– Правду, – подтвердил Громов. – Я из «Русских витязей», но давно в отставке.
– Тогда вам будет проще. Я слышал, «витязи» любят эксперименты. Попробуете взлететь по-самолётному?
– А что, «тридцать восьмой» это умеет? – встрял Лукашевич.
– Угу, – важно кивнул Стуколин, нахватавшийся ненужных сведений во время работы на издательство. – Довели машинку…
– Попробую, – сказал Громов, глядя Вересову в глаза.
– Но без фокусов, – предупредил «шкраб». – Взлетаете и сразу на разворот. Пойдёмте, я покажу.
Прежде чем допустить Громова к взлёту «по-самолётному» Вересов дважды продемонстрировал пилотам, как это делается. Потом предложил Константину выбрать машину: три «Як-38М» в ряд стояли на «рулёжке». Громов походил вокруг, похлопал каждый самолёт по фюзеляжу, по воздухозаборнику подъёмно-маршевого двигателя. Остановился он на крайней справа машине с бортовым номером 88. И через пять минут уже сидел в кабине.
Закрыв фонарь, Громов запустил подъёмно-маршевый двигатель, вышел на связь с КДП [8] и запросил у руководителя полётов разрешение на взлёт. Такое разрешение было им получено и, чётко следуя инструкции Вересова, он начал разбег по полосе. Неизвестно, удалось бы подполковнику взлететь с палубы тяжёлого крейсера типа «Минск», [9] но полосы ему вполне хватило, чтобы набрать скорость отрыва. Построив «коробочку», [10] Громов вернулся назад. Посадка тоже прошла без сучка и задоринки, и друзья встретили Константина аплодисментами.
8
КДП – контрольно-диспетчерский пункт
9
Именно
10
«Коробочка» – траектория полёта летательного аппарата над аэродромом, по форме представляющая прямоугольник с большой стороной, параллельной взлётно-посадочной полосе.
– Теперь какие впечатления? – снова поинтересовался Вересов.
– Машина послушная, – признал Громов. – Кое-чего я пока не понимаю. Например, зачем поменяли авиагоризонт? Переучиваться придётся…
Так, без каких-либо происшествий, закончился первый учебный день.
Пилоты пообедали в офицерской столовой и на микроавтобусе «ГАЗ-3221», приписанном к части, отправились в дачный посёлок, раскинувшийся на берегу речки Кузьминка, в шести километрах севернее Пушкина. Здесь находился частный дом, принадлежавший, видимо, кому-то из активистов «Белого орла». Сложенный из красного кирпича двухэтажный особняк был обнесён высоким забором; внутри и снаружи он походил на типовую дачу «нового русского», но для пилотов стал ещё одним центром обучения. Вересов и здесь не давал им покоя, привезя огромный комплект документации по «Яку-38».
Сидя на свежем воздухе, в беседке рядом с домом, пилоты перелистывали увесистые тома инструкций и руководств, разглядывали схемы и выучивали наизусть бесконечные последовательности действий по управлению «Яком» в различных ситуациях на разных режимах полёта. Вересов покуривал тут же, готовый ответить на любой вопрос своих новых подопечных.
Волей-неволей друзьям-пилотам вспоминались курсантские времена, когда вот так же – хотя и не в беседке, а в учебном классе – они, желторотые, корпели над документацией по «L-39», [11] готовясь к своему первому самостоятельному полёту. Впрочем, правильный лётчик учится всю жизнь, и для него этот процесс столь же естественен, как дыхание.
11
«L-39» («Альбатрос») – самолёт первоначального обучения с реактивным двигателем, разработка чешской фирмы «Aero». После раздела имущества Советской армии самолёты «L-39» составляют основу ВВС некоторых стран СНГ и Ближнего зарубежья.
Трое друзей изучали конструкцию лёгкого штурмовика «Як-38М», его силовую установку и приборную компоновку кабины, особенности эксплуатации целевого оборудования и схему размещения вооружения. Некоторые из приборов были знакомы по другим машинам, другие приходилось осваивать с нуля.
– Какое у нас будет вооружение? – кровожадно поинтересовался Стуколин у Вересова, захлопывая очередной том руководства.
– Две ракеты Р-60, – откликнулся «шкраб». – У каждого. Инфракрасное наведение. Неконтактный взрыватель. Радиус действия на высоте – до 10 километров.
– Издеваетесь? – не поверил Стуколин.
– Это типовое вооружение «тридцать восьмого». Он вообще-то не предназначен для воздушного боя – это, напоминаю, штурмовик.
– А пушка? Хотя бы пушка у него есть?
– Две ГШ-23 в подвесных контейнерах УПК-23-250.
– Ну хоть что-то… – пробормотал Алексей. – Но вообще это не настоящее оружие. Я, кстати, слышал, что на ваш пепелац можно и более серьёзное вооружение повесить. Это так?
– Тогда он не сможет взлететь, – лаконично ответил Вересов.