Небо голубое
Шрифт:
– Когда это ты пробовал?
– Мы в Грузию постоянно ездим.
– Но грузинский для тебя точно не чужой, ты его с детства знаешь.
– Тем не менее. Хочешь, кстати вместе съездить?
– Очень разумно сейчас туда русскую приглашать, или ты меня там продать хочешь?
– Хорошая идея, готовить ты умеешь, корову доить научилась, будешь
– Научишь меня грузинскому - сразу рванем.
Дэйвид посмотрел с сомнением.
– Тебя уже Верка всему самому необходимому научила. Что Лиза сказала?
– Что я опять тебе сделаю больно. И не поспоришь: я уеду, ты уедешь, Краснодар и Питер очень далеко.
– Это единственное, что тебя смущает? Не припоминаю, чтобы раньше у тебя было желание быть со мной рядом.
– У меня всегда было желание, чтобы ты был рядом, но я не могла дать тебе то, что ты хочешь.
– И что изменилось?
– глухим голосом поинтересовался он.
– До меня, наконец, дошло, что все в прошлом, а прошлое прошло, его нет больше, и это прекрасно. Я как будто освободилась. Понимаешь?
– Ты все это время любила Ваньку?
– изумился он.
– Я так думала. И это было и больно, и стыдно. Он мне помог понять, что я просто убедила себя в том, что это так. Я себя обманывала. Поэтому я всех отталкивала, тебя отталкивала.
– Ну, надо же, каких-то шесть лет...
– Всего-то пять с половиной. Знаешь, за все эти годы мне только один хороший сон снился: как ты меня целуешь, зато, с завидным постоянством.
Дэйвид аккуратно припарковался на обочине.
– Говорят, когда сон повторяется, он сбудется.
Он наклонился к ней и поцеловал. Целовался он ничуть ни хуже, чем раньше, только теперь было чувство, что это в последний раз, что этот день последний, и оно волновало и возбуждало. К счастью ни детей, ни их мамаш поблизости не было. Он, наконец, отпустил ее, вышел из машины и открыл дверь:
– Погуляем?
Они спустились по крутому склону к реке, немного прошли против течения и остановились там, где река широко разливалась, образуя заводь. Место было сказочно красивым, скалистые берега здесь расступались, уже не создавая угнетающего впечатления, которое так не любила в горных реках Аля. Они сели на берегу. Земля была сухая и теплая.
– Все так просто, - вздохнул Дэйвид. Аля поняла, что говорит он о ней.
–
Он снова обнял ее за плечи:
– Мне жаль, что столько времени потеряно. Если бы ты была со мной, я сделал бы гораздо больше.
Аля хмыкнула:
– Боюсь, если бы ты был со мной, наоборот, ничего бы не успевал.
В доказательство, она коснулась губами его шеи. Он развернулся и медленно опустил ее на землю.
– Ты не против?
– Всю жизнь мечтала в грязи поваляться, - улыбаясь, ответила Аля.
Он легонько коснулся губами ее губ и поднял. Девушка отряхнула волосы.
– Ты можешь вернуть себе прежний цвет?
– волосы у нее теперь были совершенно черные.
– Не нравится?
– Прическа под лозунгом 'здравствуй депрессия'? Не нравится.
– Ладно, пойду, перекрашусь в голубой или розовый, чтобы пожизнерадостнее.
– Тогда лучше оставь как есть.
– А я тебе нравлюсь?
– она не хотела спрашивать, слова выскочили сами, теперь она напряженно ждала ответа.
Дэйвид встал и протянул ей руку. Она поднялась за ним и прижалась, будто боясь, что он сбежит. Он чуть отстранился, обхвати ее лицо горячими ладонями и снова коснулся губ, как бы пробуя на вкус.
– Ты мне нравишься любая: невыспавшаяся, больная, депрессирующая, целующаяся с другими на моих глазах - любая.
– Я больше так не буду, - пообещала она.
– Было бы здорово.
Он снова прижался к ней, уже сам.
– Господи, как ты пахнешь! Я шесть лет пытался отыскать девушку с таким же запахом.
– Нашел?
– Как видишь, нет.
– А тебя только запах интересовал? Ты же художник, должен был ориентироваться на внешнее сходство.
– Нет. Можно закрыть глаза и представить, что это ты, я так и делал. Но от запаха никуда не деться.
– Ты мне лучше не рассказывай о своих похождениях.
– Да, извини, я что-то потерял бдительность, тебе неприятно.
– Хуже, я испытываю какое-то болезненное мазохистское удовольствие.
– Приму к сведению, может, пригодится.
Глава 5