Небо и Земля
Шрифт:
– Да я там, может, и вовсе не был… – пробормотал Вернер обескураженно.
– А я – был, – веско сказал Боровский. – И многому научился. Поэтому я всегда помню, что на «сотках» до полутора тысяч деталей, отказ каждой из которых приводит к потере боеспособности корабля. А ещё я помню, что на «Тушканчике» сто человек экипажа. И все основательно тронутые. Во главе с психологом, которая только что хватала меня за яйца. Спрашивается – что ей стоит отвинтить какую-нибудь елду на орудийной палубе и засунуть себе в …? Может, «Тушканчик» без этой елды и не развалится, но…
– Раз вы такой ответственный, подарите ей вибратор, – посоветовал Вернер.
– Да у неё этих вибраторов два ящика. Ей по штату положено. Не в том дело. Ты пойми меня правильно, Эндрю. Мы с тобой здесь отвечаем за боеспособность. Только мы. Ну, ещё твои пятеро шлимазлов, но с них спросу никакого. А больше никто. Ни Кенди, ни тем более этот толстожопый Фокс. Даже адмирал Рашен ни за что на «Тушканчике» не отвечает. Сломать корабль они все могут, это им только дай. А потом спросят. И с кого? С нас. Понял? Так что давай, шевели мозгами. Тем более ты русский…
Ива смотрела, как причаливает адмиральский катер, слушала бредовый разговор за спиной и качала головой. С Вернером она была не согласна. Крыша ехала не только у чиновников Адмиралтейства. На «Тушканчике» тоже потихоньку дурели все. Не исключая старпома Боровского.
– Слушайте, Жан-Поль, – сказал Вернер. – Я вас понял. Все будет ОК. Только вы не расстраивайтесь так.
– Я даже твоего личного дела не видел, – вдруг сказал Боровский с непонятной тоской в голосе.
– А вам и не положено, – неожиданно жёстко заметил Вернер.
– То-то и оно… – вздохнул старпом. – Дежурный! – рявкнул он себе в воротник, туда, где торчал микрофон. – Не слышу доклада!
– У вас же наушника нет, Жан-Поль, – сказал Вернер тихонько.
Боровский пронзил техника безумным взглядом и принялся хлопать себя по карманам в поисках наушника.
– Возьмите, – Вернер протянул старпому маленькую чёрную фишку. – Это мой резервный.
Боровский что-то промычал, схватил фишку и запихнул её в левое ухо.
– Дежурный! – заорал он.
– Что-нибудь случилось, Жан-Поль? – спросил из коридора глубокий и ровный голос.
Боровский судорожно отпрыгнул с прохода и принял строевую стойку.
– Никак нет! – отрапортовал он.
– Это хорошо, – сказал адмирал Рашен. – Добрый день, Иветта. Zdravstvui, Andrey.
– Zdravstvuite, Oleg Igorevich, – сказал Вернер и почтительно склонил голову.
– Как ты здесь? – спросил Рашен, переходя на французский и протягивая Вернеру руку. – Привыкаешь? Не обижают?
– Его обидишь, – ответил за Вернера Боровский. – Он сам кого хочешь обидит до слёз.
– Всё нормально, драйвер, – улыбнулся Вернер, пожимая крепкую руку адмирала.
– Отражатели починил?
– Да ничего там не было, драйвер. Ерундовая потеря контакта.
– Разберёшь «старика Пола» по винтику и соберёшь. Ясно?
– Да, сэр.
– Коммандер Боровский тебе всё обеспечит.
– Да, сэр! – хором ответили старпом и техник.
– Вопросы?
– Да, сэр, – сказал Вернер. – Коммандер Боровский обеспокоен тем, что не видел моего личного дела.
– И ничего я не обеспокоен… – пробормотал Боровский, опуская глаза.
– Пусть он лучше обеспокоится тем, что у него по кораблю голые бабы разгуливают, – сказал Рашен.
– Застрелю психопатку… – прошипел Боровский. – Застрелю и в жопу трахну.
Рашен сделал нижней челюстью жующее движение и посмотрел на старпома очень внимательно.
– А может, в обратной последовательности?
– Виноват, сэр, – сказал Боровский, глядя в пол. – Разрешите удалиться?
– Через полчаса зайдёшь ко мне, – приказал Рашен. – И к Линде не суйся. Я с ней уже поговорил. Хватит с неё. Ладно, Andrey, ты работай по своему расписанию, я потом тебя найду. По местам, астронавты. Не развалите тут всё окончательно.
Вернер и Боровский, щёлкнув каблуками, скрылись в коридоре. Рашен подошел к пульту Ивы и устало повалился в кресло слева от неё.
Ива украдкой посмотрела на адмирала. Ей всегда нравилось его волевое и умное лицо. Но теперь под глазами Рашена запали тени. И глаза эти, обычно такие острые, живые, а зачастую даже злые, казались мёртвыми. А седая чёлка и серебристые виски окончательно превратили адмирала в старика. Раньше Иву так и тянуло прикоснуться к Рашену или хотя бы сказать ему что-нибудь хорошее. Но развалина, которая сидела рядом сейчас, не вызывала желания приласкать её.
– Пожалуйста, вызови Задницу, Иветта, – пробормотал адмирал, потирая ладонью глаза.
– Да, сэр. – Ива набрала команду, быстро переговорила с дежурным «Гордона», и через минуту на мониторе появилась костлявая физиономия контр-адмирала Эссекса.
– Здравствуй, Фил, – сказал Рашен. – Ты мне нужен. Сможешь подвалить часам к семи?
– Один? – спросил Задница.
– Да. Бутылку только возьми и подваливай. Думать будем.
– А может, ты ко мне? Моя охрана у тебя на борту не поместится.
– А ты всех не бери.
– Ну, Алекс, чего тебе стоит…
– Фил, кончай ныть. Ты уже старый хрен, а всё ломаешься, как не знаю что… Я сказал «подваливай», значит, подваливай.
– Сам ты старый хрен. Будет исполнено, сэр, – и Задница дал отбой.
– Всё-таки он действительно Задница, – заключил Рашен. – А представляешь, Иветта, ходили бы мы с тобой сейчас на «Старке». Или на том же «Гордоне». Бассейн – двадцать пять метров! Теннисный корт. Зона психологической разгрузки… Санаторий. То-то Задница вниз не стремится. Ему и так хорошо.