Небо моей молодости
Шрифт:
– Ну конечно, немецкий летчик!
– презрительно сплевывает один из них.
– Пришибить его на месте - и все!
– добавляет другой.
С ужасом чувствую, как силы вновь оставляют меня. Кричу, но губы не шевелятся:
– Я русский, вон там, внизу, мой аэродром!
И снова мрак, пустота...
Крепкое вино обожгло горло. По всему телу разлилась приятная теплота. Вернулось сознание. Осматриваюсь. Ничего не могу понять. Где я?
– На своем аэродроме, - улыбается женщина в белом халате.
–
– На своем аэродроме? Но как я сюда попал?
– Лежите тихо, молчите. Вас принесли сюда крестьяне из соседней деревни. Они нашли вас в горах.
Значит, те трое крестьян все-таки поверили, помогли!
Женщина направляется к двери, но прежде чем она доходит до нее, в коридоре раздается нерешительное шарканье чьих-то шагов.
– Нельзя, нельзя!
– говорит она, открывая дверь. А я вижу своих ребят. Они стоят, боясь переступить порог.
– Пустите их, - говорю я.
– Пустите. Хуан входит в комнату на цыпочках. Летчики стараются сохранять серьезность, но это им не очень удается.
– Как вы чувствуете себя?
– спрашивает Клавдий.
– Кости как будто целы, а остальное все заживет. Вы лучше скажите, чем кончился тот злополучный бой?
– Одного мы потеряли, товарищ командир, зато сбили пять фашистов, и ясно, что сорвали все их планы.
– Кого потеряли?
– Гардиа...
В комнате воцаряется тишина.
На следующее утро в дверь снова постучали, и я увидел вначале большую кожаную бутыль, затем показался бородатый широкоплечий крестьянин. За ним стояли еще двое с корзинами. Все виновато улыбались.
– Просим прощения, что приняли вас за немца. Вы нас, камарада, извините. И еще вот... Это мы вам вина принесли для поправки здоровья и фруктов. Что есть, вы не обижайтесь.
Все трое садятся возле кровати, и я с удовольствием слушаю рассказ бородача о том, как они нашли и выручили меня из беды, - рассказ долгий, подробный, с многочисленными отступлениями. А потом рассказываю я - о Советском Союзе, о нашей жизни.
Прошло несколько дней, и я вышел на аэродром. На том месте, где обычно находилась моя машина, стоял новый самолет. На его хвостовой части ярко вырисовывалась цифра "3".
– Послушай, Хуан, ведь на нашем самолете стояла пятерка! Почему же теперь тройка?
– Старый номер несчастливый, - ответил Хуан.
– Притом фашисты хорошо знают, что командир эскадрильи летал на самолете с номером пять. Вот я и решил изменить номер.
– И зря сделал! Нарисуй снова пятерку, да поярче, чтобы ее за километр было видно. Они думают, что им удалось сбить командира республиканской эскадрильи. А мы им покажем, что это не совсем так.
Хуан постоял, подумал и рассмеялся:
– Правильно, камарада Борес!
Через час на руле поворота вновь красовалась большая цифра "5" с прежней белой окантовкой. В тот же день я снова поднялся в воздух вместе со своими испанскими товарищами. Я не знал, что это был один из последних моих боевых вылетов.
А в полночь над Сантандером появился самолет. Что за гость? Если вражеский бомбардировщик, то почему один? Разведчик? Но что можно увидеть в кромешной тьме?
Мы высыпаем из палаток. На самолете горят бортовые огни. Каким-то чудом ориентируясь в пространстве, он идет в направлении нашего аэродрома.
– Транспортный самолет, - заметил кто-то.
Да, судя по гудению моторов, по бортовым огням, самолет транспортный. Медленно снижаясь, он делает круг над городом и идет на второй заход.
– Да что же мы стоим! Ведь он к нам прилетел!
Быстро разжигаем костры, расстилаем возле них посадочное "Т", большего сделать не можем. Транспортник, приглушая мотор, идет на посадку.
Через несколько минут грузная машина приземлилась. Бежим на звук невыключенных моторов. Самой машины не видно. И вот слова, обращенные ко мне:
– Командование приказало сообщить вам устное распоряжение, - четко, по-военному докладывает летчик.
– Вам надлежит передать эскадрилью своему заместителю Клавдию и сегодня же ночью на нашем самолете прибыть в Валенсию.
– Сегодня ночью? Но когда мы должны вылетать?
Летчик смотрит на часы:
– Через час. Не позже.
Я смотрю на своих друзей испанцев.
– Камарада Борес!
– трогает меня за рукав Клавдий.
Я знаю, о чем он думает, и сразу говорю ему:
– Ты уже не тот, что был месяц назад, ты уже не юнец. На днях эскадрилья работала под твоим руководством, хорошо воевала! Так отбрось все сомнения!
Услышав имя Клавдия, командир транспортного самолета обращается к нему:
– Камарада Клавдий! Разрешите поздравить вас: командование присвоило вам звание капитана.
Клавдий в смятении. Капитан - большое и почетное звание в республиканской авиации, немногие из летчиков носят его.
– Я постараюсь оправдать новое звание!
– взволнованно отвечает он на поздравление.
Час проносится как несколько минут. Трудно расставаться с товарищами. Особенно трудно, если прощаешься второпях: кажется, что забыл кому-то сказать очень важные слова.
Но командир экипажа торопит:
– Мы должны затемно вернуться в Валенсию. Ведь лететь придется над вражеской территорией...
Садимся в самолет. Дверца плотно захлопывается.
Машина вздрагивает всем своим фюзеляжем и устремляется в ночную тьму. Я смотрю в окно - на земле ничего нельзя различить. Но я знаю, что все мои друзья молча стоят и прислушиваются к удаляющемуся гулу моторов. Все! Прощай, Сантандер!