Небо на плечах
Шрифт:
Михаил Потемкин, удивляя недетской взвешенностью решений, всецело поддержал смену устава. Наследницей клана стала Ангелина. Резко повзрослевшей сестре пришлось бросить студенческую вольницу и перейти на заочное, отдавая все свое время вниканию в тонкости управления клановыми предприятиями. Хотя неожиданно она получила мощную поддержку в лице жениха — Бориса Черного.
Да, вот так случилось. Приняв цену императора за свое назначение, я, понятное дело, прежде всего припряг к делу гасителя с его талантом делать деньги. Тоже перейдя на заочное, Борис почти полностью переселился в Екатеринбург, встречи его с Ларисой стали эпизодическими, а вскоре и сама Морозова познакомилась
Узнав о разрыве, я, чувствуя вину, хотел уже просить прощения у Бориса, но он сам заявился ко мне официальным донельзя:
— Егор Николаевич! — Уже само обращение поставило меня в тупик. — Я имею честь просить у вас разрешения ухаживать за вашей сестрой, Ангелиной Павловной! С самыми серьезными намерениями!
— Э-э-э… — Я потерялся.
— Ты безнадежен! — перешел Борис на нормальный слог. — Такой момент испортил! Скажи уже «да»!
— Ты прям как у алтаря ответа ждешь! А что Лина?
— Она не против, но требует твоего согласия. Давай, скажи «да», и я пошел, у нас еще годовой бюджет не сверстан!
— Ну…
— Без-на-де-жен!
— Боря, мы о моей сестре говорим! Черт с тобой, я не против!
— Отлично!
И вот уже полгода как Лина с Борисом считались женихом и невестой. Безумной любви, которая вспыхнула когда-то у Олега с Ольгой, у них не случилось. Но тем не менее им было хорошо вместе, а клановые, прочувствовав Борины управленческие таланты, всеми силами лоббировали их брак, с которым, правда, молодые не спешили, собираясь пожениться годика через два, а то и три.
Со смертью Максима Иосифовича положение Вани на какое-то время стало неопределенным, но новый лейб-медик — Ишкин Борис Павлович не стал ломать сложившийся порядок и взял четверку осиротевших учеников Бергена под свое крылышко. Мне, лишившемуся дара и забравшему документы из альма-матер, оставалось только завистливо слушать восторги Метлы о новом наставнике.
Новая звезда медакадемии — Коля, вернее, Николай Алексеевич Голубев, так и проработавший до конца эпидемии и карантина главврачом центрального госпиталя, отказался от придворной карьеры, связав свою судьбу после выпуска с тем самым госпиталем, где уже сейчас стал ведущим хирургом. Возможно, когда-нибудь он этот госпиталь и возглавит, хотя я не хороню пока надежды переманить его в скором будущем к себе. Время покажет.
Но, как бы то ни было, своим отказом он опять вывел Ивана на прямой путь в придворные врачи. Борис Павлович, как и Максим Иосифович до него, начал готовить Ваню в преемники, и я был рад и горд за родича. С Ириной, благополучно пережившей эпидемию, они обвенчались, едва Иван встал на ноги. В пору последних дней карантина у батюшек вообще работы прибавилось, многие осознали, как дороги друг другу.
И то, что я стал крестным отцом их дочери, тоже заставляло меня гордиться.
Бушарин, принявший новое назначение, потряс общество выбором спутницы жизни. Он женился на той самой стриптизерше, что выпрыгивала из торта на мальчишнике Шамана. И он же первым делом сманил Виктора Жирнова на новое место. Пускай! Виктор давно перерос нашу мастерскую при агентстве. Новый механик занял его должность в «Кистене», но в ангар, так плотно связанный целым сводом воспоминаний, ходу ему не было. Изредка, примерно раз в квартал, мы устраивали там посиделки из разряда «только для своих», в остальное время помещение пустовало, но пока рука не поднималась сносить.
Шаман с Земелей помирились, надравшись как-то без нас до зеленых чертей. Сколько они вылакали, история
Митька окончил свою академию и пропал на службе. Виделись мы с ним чуть ли не реже, чем пока он учился. Вышедший недавно в отставку Милославский по-прежнему составлял ему протекцию, но это все, что я знал. Признаться, глубже лезть и не хотелось. Брат был счастлив, занимаясь тем, для чего был рожден, а кодовые заметки все так же точно в срок появлялись на страницах газет, и этого мне было достаточно. Ах да! Еще «Буки» на его печатке сменилась на «Аз». Невиданное дело для лейтенанта Приказа, означающее, что неинтересной его карьера точно не будет.
В Китае упоенно резались с переменным успехом два клана: Хун и Лю. А при дворе их императора с недавних пор заблистали три красотки с нефритовыми именами. Две из них являлись женами придворного советника Хун Хунли, а третья — фавориткой самого Сына Неба. Ни женой, ни наложницей, а именно фавориткой, уверенно удерживая эту позицию уже второй год. Хуиланг вполне серьезно восприняла давнишние слова оракула, и — чем черт не шутит! — может, и встанет мой внук когда-нибудь во главе Поднебесной.
И, увы, но волшебное видение, не связанное ни со зрением, ни с наличием-отсутствием источника, так ко мне и не вернулось, к чему я с большим трудом, но постепенно привык.
ЭПИЛОГ
— Эй! — пошевелил я ком одеял, лежащий на постели. — Соня, подъем! До бала у генерал-губернатора всего четыре часа осталось!
— Отстань! — донеслось изнутри. — Не пойду, мне нечего надеть!
— То есть те четыре платья, которые занимают место в холле, маникюрша с парикмахершей, пьющие уже по третьей чашке чая, — куда только лезет? — это все по мою душу?
— Откуда? — из плотного свертка показалась взлохмаченная голова.
— Можно подумать, твои папаня с маманей не знают, куда ты ночевать отправляешься.
— Между прочим, не папаня с маманей, а их императорские величества, великие и ужасные! А не нравится — перестану приезжать!
— Кто сказал, что не нравится? — пощекотал я игриво выставленную пяточку. — Кто? Назови мне этого предателя! Я уже который месяц прошу тебя сделать из меня честного человека и выйти за меня замуж! Чтобы на законных основаниях требовать с тебя ежедневной ночевки в этой постели!
— Сам-то много ли в ней ночуешь? — возмутилась Аня.
Я не стал продолжать наш традиционный спор, а притянул к себе и поцеловал.
С момента окончания целого года траура балы у генерал-губернатора стали самыми популярными развлечениями у знати после императорских. Зёма в результате долгих уговоров супруги со скрипом подписался на два в год, но тем ценнее были приглашения.
Сам Олег за три прошедших с женитьбы года мало изменился — разве что седина, поселившаяся в его волосах, захватывала все большую площадь. Только не мне, с моими белыми патлами, кивать на это. Власть в столице он держал твердой рукой, и уже сейчас было понятно, что соправитель при императрице из него выйдет весьма недурственный. А ведь сколько копий в свое время мы сломали в думе и имперском совете, доказывая, что брак великой княжны не мезальянс! Сколько взяток раздали! Сколько компромата и грязи подняли! Вспоминать до сих пор тошно. Одно утешало: стоило только подумать, что не добейся мы согласия и империя когда-нибудь рухнет на плечи другой хрупкой девушки, как я удваивал и утраивал усилия.