Небо на троих… и два дракона в подарок!
Шрифт:
Стоило герцогу повернуть голову в мою сторону, как из глаз драгха на меня вдруг уставилась сама тьма. Чёрная, всепожирающая. Вертикальные зрачки расширились, занимая всю радужку.
И меня потянуло вдруг к этой тьме. Как магнитом. То есть меня-то не тянуло. Просто ощущение возникло, словно на шею поводок накинули и дёрнули. Но стоило понять, что мне пытаются навязать волю, как натяжение тут же сошло на нет. Ну и ухмылка садиста тоже поспособствовала моему экстренному торможению.
Таким взглядом на нас смотрят лишь драгхи.
Стоило мне застыть посреди комнаты, отставая от мачехи, в глазах драгха мелькнуло что-то похожее на недоумение. В следующую секунду ментальный ошейник, внушаемый чужой волей рванули снова. На этот раз сильнее! Но я застыла на месте статуей.
И вдруг от герцога отделилась какая-то тень! По спине пробежал ледяной холодок. Чёрный смерч метнулся ко мне через всю комнату и было даже удивительно, что ни отец, ни Юлиана не замечают его. Сконцентрировавшись, я окружила себя кольцом пламени. Смерч принялся расти, расширяться, а огненное кольцо – таять. Но ближе эта чёрная воронка приблизиться не могла, что, судя по тому, как на щеках герцога заходили желваки, жутко разозлило «жениха».
…Отец с герцогом вернулись к начатому ранее разговору. Герцог надменно сообщил, что делает большое одолжение дому Майер, принимая меня без приданого.
Было там приданое или нет, я так и не поняла. Вроде отец собирался возразить, но в последний момент его остановила Юлиана. Она решительно пересекла кабинет и положила руку на локоть отца.
– Пусть подойдёт и поставит свою подпись, – по-прежнему обращаясь к моему отцу, сказал герцог. – Я приеду к её совершеннолетию в академию. Мне нужен будет пропуск.
Юлиана пихнула отца локтем, и он поспешно приказал мне «делать то, что говорит его светлость».
– Нет, – ответила я, качая головой и оставаясь на месте.
– Ингури! – процедила мачеха, но герцог жестом заставил её замолчать. Сам же резко повернул голову в мою сторону.
– Не советую говорить мне нет. Невеста. Плохая примета перечить жениху перед свадьбой.
– И всё же нет.
Герцог ухмыльнулся очень многообещающе и отвел взгляд. Не успела я выдохнуть с облегчением, как герцог вдруг сказал моему отцу:
– И всё же она мне подходит. Не хочет подписывать – значит, консуммация брака произойдёт сегодня. Мне нужны гарантии
Но судя по тому, как расправил отец плечи, он успел вспомнить, что он – барон, а не какой-то мелкий дворянчик.
Мама же моя была вождём! Она оставила свой народ, оставила Солнечную Долину, спускаясь вслед за отцом в человеческие земли…
Отец не ждал, что она согласится. А после долго не мог поверить своему счастью. У фениксов есть традиция: приглашая жену в свой дом, мужчина совершает подвиг в её честь и преподносит ей Дар Жизни – для каждой пары он свой. Девушка обязана его принять, даже если намерена ответить отказом. Так вольный народ чтит своих женщин.
Наш обычай гораздо красивее людского. Люди ценят деньги
Отец слышал об этом обычае и потому спросил маму, чего бы ей хотелось. И поклялся добыть это, чем бы то ни было. Мама ответила, что ничего не нужно, просто он останется должен ей желание. Отец дал слово, что исполнит всё, что она попросит… А мама попросила свободы для меня. Когда меня забрали с островов, я ничего не сказала отцу. Он сам пришёл говорить со мной, сказал, что его слово, данное маме, всё ещё в силе. И я сама вольна выбирать себе господина. Мужа. Понятие свободы у людей и фениксов всё же очень разное.
…До меня отцу, конечно, нет дела, у меня нет иллюзий на этот счёт. Но позволить гостю порочить имя своего рода, в своём доме…
– Удачная шутка, герцог, – проговорил барон Майер с ледяной улыбкой. В этот момент я готова была простить ему всё: равнодушие, холодность, даже то, что позволил забрать меня из Долины. – Мы оценили. Уверен, все, кроме моей дочери. Ровно через три дня, четырнадцатого разноцвета вы можете официально претендовать на её руку.
Высокий силуэт отца словно подёрнулся туманом.
Как заворожённая я смотрела, как отец берёт перо и склоняется над брачным соглашением.
– Папа… – вырвалось у меня, как когда-то в детстве.
Плечи отца, стоявшего вполоборота ко мне, дрогнули. После чего он быстро расписался в бумагах.
– Что ж. Так даже проще, – процедил довольным тоном МакОртаз.
Я понятия не имею, как герцог это проделал. Он не сдвинулся с места, а моё плечо вдруг обожгла ледяная хватка! С рваным всхлипом я рванулась в сторону, потому что ну не железная я! И у выдержки моей есть предел… Но ничего не вышло. Ледяные пальцы лишь сжались ещё сильнее, причиняя боль.
Я затрепыхалась, как птица в силке, чуть не искрошила зубы в пыль, решив, что этот старый садист не услышит от меня ни звука! МакОртаз же приближался ко мне нарочито медленно, растягивая мою агонию. Хуже всего было то, что отец всё видел! Видел и… оставался стоять на своём месте!
Приблизившись, МакОртаз поддел пальцами мой подбородок, вынуждая чуть ли не воспарить над полом. Так и воспарила бы, если бы не проклятый корсет! Чужие жадные руки бесцеремонно заскользили по моему телу, ощупывая, как товар на рынке… Я понять ничего толком не успела, как на шее сомкнулись пальцы герцога.
«Он же сейчас задушит меня», – пронеслось в голове, пока я, превозмогая боль в плече, вцепилась в руки МакОртаза со всей силой и пыталась оторвать их от своего горла.
Шею вдруг обожгло, из груди невольно вырвался стон.
Стоило хватке ослабнуть, как я отбросила от себя чужие руки и отпрыгнула в сторону!
Герцог уже не смотрел в мою сторону.
Бросив взгляд на отца, он вышел из кабинета.
Я осталась одна: практически сразу кабинет покинул отец, избегая смотреть на меня, а следом за ним, шелестя юбкой, выскочила Юлиана.