Небо под потолком
Шрифт:
— Ты что, КГБ имеешь в виду? — понял Никита. — Так нужен я им, как зайцу триппер! У них молодых да перспективных навалом. Несешь черт знает что!.
— А с чего Серафимом заинтересовался?
— Объяснил же тебе, дураку! — Никита начинал сердиться всерьез. Что за тайны вокруг этого таинственного нефтяного деятеля? — От людей слышал! Имя интересное, ветхозаветное какое-то. Вот к слову и подвернулось. А ты туг допрос третьей степени устраиваешь! Окстись!
— Имя точно, древнее. — Сашка расслабился, поверив, видимо, в неприкрытый гнев приятеля. — Да и не имя это вовсе. Фамилия такая — Шестокрылов. Вот и прозвали — Серафимом. У того тоже шесть крыльев. Но это тот еще орелик. Глаза выклюет — и не почешется. Ты бы не совался.
— Да пожалуйста, — сказал Никита. — Хоть сто порций. Убился мне твой Серафим общипанный. Только ты чего так испугался? Что, действительно контора под вас роет?
— Кто под нас только не роет, — усмехнулся Сашка. — Бабки большие крутятся, вот каждый и норовит себе кусок урвать.
Его опять начало развозить. Бутылка закончилась, но закруглять эти посиделки было рано. Ничего Никита ценного пока не узнал. Да и Сашке хотелось выпить еще. Он потянул из кармана пухлый бумажник, и Никита чуть было не поддался соблазну позволить ему заказать. Но все же уговорил бумажник спрятать, пощелкал пальцами, подзывая официанта, и велел повторить. Приятель этому уже не удивился.
Под повтор дело пошло лучше. Александр наконец начал, что называется, выдавать производственные секреты. Со значительным выражением на лице говорил что-то о сделках, ненадежности партнеров, переводе денег в "нал".
Никиту нефтяной бизнес не интересовал вовсе. Да и уровень осведомленности у Сашки был явно невеликий. Надо было выводить его на другие темы.
А о чем могут говорить два подвыпивших русских мужика? Конечно, о политике или о бабах! Тут разговор пошел легче. Политикой они оба как-то не интересовались, а о своих — амурных похождениях Сашка рассказать любил. Всегда историями славился. Так бывает, когда человек не отличается особыми успехами на этом фронте и компенсирует свою неполноценность трепом. И ведь не всегда врет! Просто в его сознании реальность преобразуется так, что желаемое с полной уверенностью выдается за действительность.
Послушав его немного и сам рассказав какую-то байку, Никита опять постарался перевести рельсы разговора на интересующие его подробности.
— Слушай, а мне говорили, что те, кто большие деньги делает, часто и не способны ни на что в постели.
— А правда, — мотнул головой Сашка. — Кто с водкой дружен, тому хрен не нужен. Но на этот случай есть всякие препараты хитрые, чтобы стоял.
Ну, я-то еще ничего, вполне способен, а если кто постарше, обязательно какую-нибудь гадость пьет. Или глотает.
Никита решил взять его на пушку. Чего терять в самом деле!
— И зачем вашему Серафиму эта девчонка понадобилась? Тоже ведь придется снадобьями травиться, чтобы ее как следует трахнуть. Ему же лет сколько!
К этому моменту и вторая бутылка разделила участь первой. Пришлось опять звать официанта. "Прости, Вахтанг, — мысленно покаялся Никита. — Для дела это".
— Погоди, — сказал приятель, уже еле сидевший на стуле и все норовивший наколоть на вилку окурок в пепельнице. — Ты про какую девку говоришь?
— Ну, дочку этого самого, Серетина, Митьки. Она же сейчас у Серафима?
— У него, — подтвердил Сашка, и сердце Никиты дало сбой. Не ошибся, на правильном пути! — Только тут не в бабах дело, а в бабках! — И он счастливо засмеялся своему каламбуру.
— В каких бабках? — сделал вид, что не понял, Никита.
— В ее…
Из дальнейшего малосвязного разговора удалось выяснить, что Серетин и в нефтяном бизнесе имел немалую прибыль. Крупно поучаствовал и получал соответственно. Теперь же, после его гибели, компаньоны захотели оттяпать у наследницы причитавшуюся покойному отцу долю. Л.М. же, вроде бы блюдя интересы опекаемой им девушки, а на самом деле — свои, этого позволить не мог. И тогда у Серафима созрел план. Аллу похитили.
— Но зачем? — удивился Никита. — У нее-то денег нет?
— А если замуж выдать, то будут, — сказал Сашка и опять едва не упал со стула. Третья бутылка пустела гораздо медленнее, чем две предыдущие. Никита уже боялся наливать помногу, потому что и сам чувствовал, что порядком захмелел. А собутыльник его мог вообще отрубиться, не рассказав всего.
— За кого замуж? За тебя, что ли? Ты же вроде холостяк сейчас.
— Холостяк, — кивнул Сашка. — Но ее за меня не отдадут. Я для них не тот вариант.
— Тогда за кого? — настаивал Никита. — За Серафима? Ты же говорил, что он старый!
— Я? — удивился Сашка. — Какой он старый? Чуть нас постарше. Может, и женится. Если сколопендру свою куда-нибудь денет. В чем я лично, как говорил ослик Иа, сильно сомневаюсь! — И он опять захохотал.
Надо было его срочно дожимать. А то еще начнет песни орать или еще что-нибудь выкинет.
— А кто это — сколопендра? Жена?
— Ну! И вот не пойму я. Сама маленькая, серенькая, а Серафим перед ней только что хвостом не виляет. Она его вот как держит! — Сашка продемонстрировал над столом сжатый кулак, едва не опрокинув бутылку. — Что с нами бабы делают!
Теперь Никита знал, как ему быть дальше. На всякий случай он попытался выяснить, где могут держать Аллу. Но этого Сашка не ведал.
И как бы меняя тему разговора, Никита небрежно поинтересовался:
— Где Серафим ваш живет? В поселке у крайкомовской дачи?
— А зачем тебе? — снова проявил бдительность Сашка.
— Да был я там как-то, может, и видел его дом. Не в городе же ему жить.
— Не мог ты его дом видеть. Он, как въезжаешь, третий слева. Но деревьями закрыт совсем. На полянке стоит, хорошенькой такой, уютненькой. Давай еще врежем!