Небо сингулярности
Шрифт:
С точки зрения Зауэра почти чудом было, что Илья согласился участвовать вместе с ним в этом обмане. Он мог запросто утопить этот план или доложить командиру корабля, что то же самое. Перед самым генеральным сражением отвлечься самому и отвлечь еще двоих офицеров, которым, правда, не надо было готовить боевые посты, это вполне могло считаться дивом.
Зауэр подошел к столу в кают-компании и уселся за ним. Вообще-то это был обеденный стол, накрытый для такого случая белой скатертью, прижатой томами Боевого устава Империи в кожаном переплете. Следом вошли еще два офицера: доктор Герц, корабельный хирург, и капитан-лейтенант Вульпис, релятивист. Их вид соответствовал серьезности момента. Зауэр прокашлялся.
– Заседание суда считаю открытым, – объявил он. – Введите обвиняемого.
Открылась другая дверь, вошли двое матросов, ведя Мартина Спрингфилда, который в наручниках и ножных кандалах двигался достаточно медленно. Дверь за ними со стуком захлопнулась.
– А, гм. Да. Будьте добры назвать свое имя суду.
Мартин огляделся. Лицо у него было бледное, но он владел собой.
– Что?
– Будьте добры назвать себя.
– Мартин Спрингфилд.
Лейтенант Зауэр сделал заметку в блокноте, с раздражением заметив, что чернила в ручке закончились. Ладно, неважно. Дело не требовало письменного протокола.
– Вы являетесь гражданским лицом, подданным Объединенных Наций Земли. Это так?
На лице Мартина проявилось раздражение.
– Нет, черт побери! Я вам уже устал талдычить, что ООН – не правительство! Я аффилирован с компанией Пинкертона по юридическим и страховым вопросам – это значит, что я подчиняюсь их правилам, а они защищают меня от нарушителей. Но у меня есть также резервный полис о серьезных нарушениях моих прав от «Нью-модел Эр Форс», который, насколько я понимаю, покрывает подобные ситуации. У меня также с полдюжины соглашений с различными квазиправительственными организациями, но ни одна из них не имеет надо мной суверенитета. Я не раб!
Доктор Герц повернул голову и посмотрел на Зауэра многозначительно. Пенсне сверкнуло в резком свете вольфрамовых ламп. Зауэр фыркнул.
– Пусть будет записано, что обвиняемый – подданный Объединенных Наций, – заявил он с нажимом.
– Никоим образом.
Головы повернулись на голос. Пока Мартин говорил, Рашель Мансур незаметно вошла через боковую дверь. И наряд на ней был еще более скандалезный, чем обычно: белое трико в обтяжку, а поверх – какие-то ватные вроде шмотки и пухлый жилет, напоминающий бронежилет полицейского. «Прямо как под скафандр оделась», – подумал Зауэр.
– Организация Объединенных Наций не является…
– Тишина в зале! – Зауэр ткнул ручкой в ее сторону. – Здесь происходит военно-полевой суд, и я не признаю за вами права говорить. Соблюдайте тишину, иначе я велю вас вывести.
– И создать дипломатический инцидент? – неприязненно улыбнулась Рашель. – Попробуйте, и наверняка потом пожалеете. В любом случае, я уверена, данному обвиняемому разрешено обратиться для защиты к адвокату. Вы его оповестили о его правах?
– Э-э… – Вульпис опустил глаза.
– Не относится к делу. Суд продолжает…
Мартин прокашлялся.
– Я хотел бы назвать в качестве своего адвоката полковника Мансур.
Смотри-ка, получается.
Зауэр притворился, что пишет что-то в блокноте. В глубине зала Василий удивленно и беззвучно ахнул. Сопливый придурок уже терял надежду.
– Суд признает инспектора ООН Мансур советником обвиняемого. Я обязан вас предупредить, что данный суд проходит согласно Боевому уставу Империи, раздел Четырнадцать, статья о действиях в непосредственной близости от противника. Если вам незнакомы правила и положения этой статьи, вы имеете право указать на это и устраниться от участия в суде.
Рашель улыбнулась шире.
– Защита ходатайствует об отсрочке в связи с приближающимся боестолкновением. После битвы времени будет достаточно.
– Отклонено! – отрезал Зауэр. – Нам нужен протокол справедливого суда до вынесения приговора.
Вот от этого у нее наглая ухмылка с рожи сползет!
– Суд объявляет перерыв на пять минут, чтобы обвиняемый мог посоветоваться со своим адвокатом. И ни минутой дольше. – Лейтенант стукнул кулаком по столу, встал и вышел из кают-компании. Остальные члены трибунала последовали его примеру, а за ними – кучка зрителей. Остались Рашель, Мартин и четверо матросов конвоя в дверях.
– Ты понимаешь, что это чистая формальность? Они меня казнят, – сказал Мартин.
Голос у него был хриплый и слегка неровный. Руки он сцепил на коленях, стараясь унять дрожь.
Рашель заглянула ему в глаза.
– Мартин, смотри на меня. Ты мне веришь?
– Я… да.
Он опустил глаза.
Она протянула руку через стол, взяла его за левое запястье.
– Я кое-что почитала об их судебных процедурах. Они здорово нарушают порядок, и я в любом случае буду апеллировать к капитану – который и должен был возглавить трибунал вместо выскочки-офицера из службы безопасности, одновременно поддерживающего обвинение.
Она отвернулась, оглядела отдушины вентиляции, и одновременно отстучала по тыльной стороне его руки. Он напряг руку, давая понять, что сообщение принято.
Следующее заседание. Увидишь, я моргну три раза – начинай дышать глубже. Когда моргну два раза – задержи дыхание.
У него чуть шире открылись глаза. А она продолжала говорить.
– У них не будет времени ничего сделать до перигея. Мы в двух астрономических единицах и быстро приближаемся, соприкосновение должно начаться около полуночи, если предстоит открытая война.
Морзянкой она передала:
К спасательной шлюпке.
– Это… – Мартин сглотнул слюну. Как сбежать? – пошевелил он рукой. – Я не уверен, что будут соблюдены все формальности. Этот обезьяний суд… – Он пожал плечами.
– Оставь это мне. – Она подчеркнула свои слова пожатием руки. – Я знаю, что делаю.
Впервые за все это время в его лице появилась надежда. Рашель прервала контакт и откинулась в кресле.
– Душно здесь, – пожаловалась она. – Где тут вентиляция?