Небо в алмазах
Шрифт:
– Вы, вероятно, захотите узнать, что кухарка тоже осталась. Она, когда узнала о вашем приезде, напекла столько пирогов и наготовила столько ветчины, что можно армию накормить.
Герцог довольно потер руки:
– Замечательно. Поужинаю с удовольствием.
– Сколько слуг в замке? – властно осведомилась герцогиня.
Прежде чем ответить, Томпкинс посмотрел на герцога:
– Не много, ваша светлость. Я, кухарка, кучер, конюх, судомойка и три горничных.
Когда-то замок Белэм обслуживало пятьдесят слуг.
– Но мне
– У нас есть время, чтобы решить этот вопрос, – поспешил заверить ее герцог. – А пока что тебе может помогать одна из горничных. Но давайте посмотрим, как наш старый замок сохранился внутри.
Герцогиня с каменным лицом последовала за мужем по лестнице.
Сильвия распахнула окно, и воздух в комнате тут же наполнился запахом вечернего сада. Повернувшись, она удовлетворенно осмотрелась. Ковер во многих местах прохудился, но этого она не замечала. Полог над кроватью побила моль, но и этого она не замечала. Трюмо треснуло, но этого она тоже не замечала. В этой комнате девушка спала еще ребенком, и все здесь было наполнено воспоминаниями. Сохранилось даже кресло, в которое садилась ее мама, когда приходила почитать дочери на ночь. Над камином висел портрет любимой мамы в голубом атласном платье.
Внизу ударили в гонг, и Сильвия, набросив на плечи вышитый китайский платок, поспешила на ужин. На лестнице она прошла мимо портрета роялиста Джеймса, герцога Белэма. В шляпе с плюмажем он выглядел очень импозантно.
Когда девушка вошла в столовую, герцогиня жаловалась на замок.
– Здесь все нужно ремонтировать! У меня в комнате на стенах плесень растет!
Отец устало улыбнулся Сильвии. Они с герцогиней сидели на противоположных концах длинного дубового стола.
Томпкинс выдвинул для молодой леди стул прямо посередине.
– Здесь все так мрачно, – продолжала негодовать ее светлость. – Как, спрашивается, мне приглашать сюда гостей? Как устраивать приемы?
– Сюда мы приехали отчасти и для того, чтобы отказаться от подобного рода расходов, – мягко напомнил ей герцог, наблюдая за тем, как Томпкинс накладывает куски розовой блестящей ветчины ему на тарелку.
– Ты сошел с ума! – заявила герцогиня. – Как нам найти мужа Сильвии, если ни с кем не встречаться? Даже какой-нибудь сельский сквайр лучше, чем ничего. Нет, нужно немедленно начинать ремонт. Завтра же выпишу из Лондона новые занавески.
– Дорогая моя, но у нас нет на это денег, – тихо промолвил герцог, жалея, что об этом приходится говорить при Томпкинсе.
Герцогиня, нахмурившись, посмотрела на него с другого конца стола:
– Что ты сказал, дорогой?
Герцог сдался:
– Я сказал: у нас нет денег.
– Нет денег, чтобы купить хотя бы новые занавески? Нет денег, чтобы сделать ремонт в комнатах? Тогда я просто умру!
– Не умрешь, если нас будут кормить такой ветчиной, – проворчал герцог, беря нож
– Что толку от ветчины, если у тебя незамужняя дочь! – вскричала герцогиня.
Сильвия перехватила взгляд Томпкинса, который закашлялся в белую перчатку, и сама едва удержалась, чтобы не прыснуть.
– А как же первый бал для Сильвии? – продолжила ее светлость. – Как нам его, по-твоему, устраивать?
Герцог беспокойно поерзал на стуле:
– Мне сначала нужно разобраться с несколькими счетами, дорогая.
Герцогиня ворчала весь обед, и Сильвия обрадовалась, когда наконец пришло время ложиться спать.
Той ночью она заснула быстро, и снились ей луга, покрытые похожими на звезды цветами.
Когда на следующее утро Сильвия проснулась, над травой еще висел густой сказочный туман. От песни взмывающего в небо жаворонка у девушки затрепетало сердце. Наспех одевшись, она поспешила вниз завтракать. Отец с угрюмым видом сидел за столом один. Однако лицо его прояснилось, когда он увидел дочь.
– Кухарка встала затемно и испекла для нас великолепный хлеб, – сказал герцог. – Есть еще свежие яйца и каша.
– А где мама? – спросила Сильвия, намазывая маслом кусок хлеба. Она любила герцогиню и называла ее «мама», хоть та и не была ее настоящей матерью.
– Еще не вставала. Я велел горничной отнести ей чай.
– Какое красивое сегодня утро, – вздохнула Сильвия.
– Да, – согласился отец. – Хочешь покататься?
Глаза Сильвии удивленно округлились:
– У нас еще остались лошади?
– Да, – кивнул герцог. – В конюшнях мало что осталось, но, кроме лошадей для кареты, у меня все еще есть пара лучших гунтеров в графстве. Они происходят от моего старого коня Лансера.
– Так едем! – воскликнула Сильвия, вскакивая со стула.
Герцог рассмеялся.
– Ты не доешь бутерброд?
– Нет, нет. Когда я вернусь, аппетит у меня будет лучше.
Его светлость встал.
– Что ж, тогда нам стоит найти сапоги для верховой езды. Думаю, в сарае у конюшни должна быть целая куча.
Спустя полчаса Сильвия и ее отец уже скакали прочь от замка.
Обогнув лес, они на лошадях перепрыгнули забор и выехали на открытое пространство. Разогревшись, лошади перешли на галоп, и Сильвия с наслаждением почувствовала, как ветер заиграл в ее волосах.
– С того холма видно море, – крикнул герцог через плечо.
Местность вокруг была большей частью плоская, и то, что он назвал холмом, было всего лишь небольшой возвышенностью, но, заехав на нее, они действительно увидели серые просторы Северного моря.
Отец и дочь спустились на другую сторону холма, где из-под мшистых камней пробивался ручей. Там они спешились, а лошади наклонили головы, чтобы напиться. Вокруг царила густая тишина, нарушаемая лишь криками камышницы.
– Я вижу, ты не жалеешь, что пришлось уехать из города, а? – спросил герцог дочь, помолчав.