Небо в кармане
Шрифт:
– Давай, Прокопыч, действуй! От винта!
За спиной заголосили и тут же замолчали бабы. А кузнец, не зря столько времени тренировались, прокрутил винт и в свой черед крикнул:
– Контакт!
– Есть контакт! – и я включил зажигание…
Глава 1
Вскинулся, захлебываясь криком. Заклекотал крик в горле, ужасом сдавило сердце. Неумолимая память выдала картинку: вот же она, земля! Летит в лобовое. Последнее, что помню, – быстро надвигающийся зеленый массив леса и грязно-белые пятна снега на бурой весенней земле, заваленный на девяносто градусов горизонт и хвойный редкий лес над головой с отдельно стоящими деревьями на опушке, с дорогами и натоптанными тропами, просеками и прогалинами. И ручей,
Как помню и белый, вспухший облаком клуб дыма на земле, отмечающий место старта ракеты «земля-воздух». И холодный голос речевого информатора: «Ракетная опасность!» И прерывистая сигнализация, красное мигание сигнализаторов, и последующий за всем этим маневр уклонения с отстрелом тепловых ловушек. Как учили, убрал обороты, крутнулся на ракету, не сводя глаз с белого следа быстро приближающегося дыма. Перегрузка прижала к спинке сиденья, в глазах потемнело. И вроде бы удалось ускользнуть, да только враг мне попался слишком ушлый, тут же пошла вслед еще одна ракета, уже с другой точки, и вот тут уже все, каюк! Не хватило высоты, маневра. Обороты-то на малом газу были. Ну и времени, само собой, с удачей. И покидать машину в таком глубоком крене никакого смысла не было, слишком близко земля. Летали-то всегда на предельно малых…
Вторая ракета рядом разорвалась, окатила шрапнельной россыпью, машина содрогнулась, застонала искореженным металлом фюзеляжа и неудержимо начала заваливаться на спину, опуская нос к земле. Захлебнулись, хлопнули и тут же смолкли двигатели, заполыхала красными лампочками аварийной сигнализации приборная доска, сработала пожарная система, истошно завопил речевой информатор. На ручке усилия пропали, значит, все…
Об аварийной посадке и речи не шло, так что и сесть на лес не удалось бы – управление полностью повреждено. Еще успел придавить триммера, надеясь хоть как-то через них вытянуть, выправить машину, да куда там. Говорю же, управление полностью отсутствовало. Дублирующие и резервные каналы тоже. Как шла колом к земле, так колом в нее и вошла. Сначала в деревья, которые я еще умудрился разглядеть каким-то чудом в самый последний момент. Как будто время на мгновение остановилось. А потом и в нее, родную… А дальше уже ничего и не было. Совсем ничего…
Темно, как у негра, к чертям всякую толерантность, в заднице. Негр, он и в Африке негр. А душно как! Дышать просто нечем. Словно в пекле сижу… Или… лежу? Вроде бы лежу. Ничего не понятно, ориентация в пространстве из-за этой темноты утрачена полностью. И тот гироскоп, который появляется у каждого летчика в пятой точке по мере набора профессионального опыта, тоже не помогает. Отказывается работать, паршивец.
Где голова, где ноги, понять можно, наверное, лишь на ощупь. Попробовал рукой дотянуться до груди, чтобы и впрямь понять, я это или не я, а не вышло ничего. Рука даже и не подумала меня слушаться. Пальцами еще как-то могу пошевелить, а руками нет. И ноги, ноги не шевелятся. А ведь и головой не двинуть, с боку на бок не повернуть. Бревном себя ощущаю. Замшелым и в мох вросшим. Да еще шипит что-то неподалеку… Неприятно так шипит, раздражает своей ритмичностью.
Что точно, так это никакой паники не было. Мозг четко анализировал и хладнокровно просчитывал текущую ситуацию. Деформация такая профессиональная на внезапный стресс.
Отлично помню катастрофу. А то, что это была именно катастрофа, можно не сомневаться. И момент столкновения самолета с землей тоже помню…
А дальше пусто. Дальше только вот эта неподвижность и темнота. Понятно, че…
Выходит, умер я…
Там… Или здесь?
А что тогда здесь? Или кто? И где? Вот в этом самом нечто. Где нет ни рук, ни ног. Но сердце-то стучит! Я отлично чувствую, как оно в груди бухает. Выходит, жив пока. Есть Бог на свете, это я теперь точно знаю. Выходит, я все-таки здесь, на этом свете, а туда мне, так получается, еще рано. А то, что двигаться не могу, так мало ли по какой причине такое может быть.
Например, умудрился каким-то образом уцелеть (разумом понимаю, что этого просто не могло быть, но пусть так будет), попал в больничку или госпиталь. Лучше, конечно, в больничку. Ну и в палате меня зафиксировали. Привязали к кровати после операции, чтобы не дергался лишний раз. Может такое быть? Как невероятная вероятность, вполне. А свет… Да выключили! Чтобы не мешал. Тогда нужно просто подождать. Рано или поздно все прояснится.
Так и пролежал, пялясь в темноту. Ох, как я обрадовался, когда сообразил, что у меня хотя бы моргать получается. Выходит, и впрямь живой! Предположений никаких больше решил не строить, нечего попусту мозг забивать. И заснуть не вышло.
А потом наступило утро. За окном сереть начало. А уж когда начало, так я все и разглядел. И то самое окно, единственное на всю стену, и пока еще непонятной конструкции мебелишку у той же стены, и даже нависающий надо мной балдахин кровати. Глаза-то двигаются! А вот все остальное – нет. Плохо как!
То, что там я погиб, понял и принял сразу, как только эту видимую мне обстановку в комнате усмотрел. Не соответствует она моему времени, совершенно не соответствует. Древняя она, старинная. Как в музеях. Или в старых помещичьих усадьбах, которые неоднократно довелось посещать. Уж в этом я разбираюсь. И то, что попал, то есть угодил в прошлое, тоже сразу понял. Сообразил, недаром ведь столько фантастической литературы прочитал. Ну а что? Не только же все дни напролет инструкцию по летной эксплуатации изучать? Мозгу тоже иногда отдых требуется. И как-то сомнений никаких не было. Принял это легко и сразу. Даже с облегчением каким-то в душе, что ли.
В общем, спокойно принял перенос. Ну, попал… И что? Повезло, дали еще один шанс. Будем жить дальше и постараемся его не профукать.
А дальше как будто кто-то где-то там специально дожидался моего решения и дал соответствующую отмашку, за окном закукарекал петух. Издалека ему тут же отозвался еще один, и еще, и еще. Последний уже совсем тихо зарю возвестил, я его крик еле-еле расслышал.
Под это веселое кукареканье я и очнулся окончательно. Очнулся и разозлился на самого себя. Чего это я тут разнылся! Что плохо-то? Что ничем, кроме глаз, пошевелить не могу? Чушь какая! Жив, и это самое главное. Радоваться нужно. Насколько помню из прочитанного, еще никого никогда в полного инвалида не переносило без возможности излечиться и встать на ноги. Так что лежим и не дергаемся. Скоро кто-нибудь обязательно объявится и все мне разъяснит. По-другому просто быть не может.
Унылая серость за окном плавно и неудержимо переходила в погожее утро, в торопливо разбегающемся по углам полумраке комнаты все отчетливее начинали проявляться ранее скрытые детали, подтверждающие мое предположение. Уже можно было разглядеть причудливые финтифлюшки на тяжелых шторах, витые золотого цвета шнуры с тяжелыми даже на вид кистями. Такие же золотые розетки на как бы «дутой» мебели с гнутыми ножками, да всякие резные завитушки, стул с пухлым кожаным сиденьем и спинкой, и… подсвечники с темными толстыми свечами. Восковыми, сразу понял. Потому что приходилось подобное видеть. Парафиновые, те другие совсем.
Глазами получалось водить туда-сюда, а вот головой, увы, нет. Но постепенно появился отклик в мышцах шеи, напрягать их начал. Чувствовал, еще немного терпения и настойчивости, и я головой точно буду ворочать. В плечах словно иголочками закололо, в руках защекотало. Оживаю? Восстанавливаю управление телом? Возможно. Поскорее бы! А пока продолжу осмотр.
Вот уж чего совсем не ожидал увидеть после всего этого вычурного великолепия, так это электророзетку справа от окна, люстру над головой о трех лампах и витой электрический шнур, идущий от той самой розетки куда-то к изголовью кровати. К лампе? Скорее всего. Жаль, что не вижу, было бы любопытно пощелкать выключателем. Многое понятнее стало бы об уровне технического развития этого общества. Хотя… Электричество есть, куда уж больше.