Небо в шоколаде
Шрифт:
Лола закатывала своему банкиру потрясающие сцены, недаром она была талантливой актрисой. Маркиз послушал их скандалы пару раз, и ему стало скучно – все равно что смотреть в театре «Макбета» или «Короля Лира» каждый день в течение месяца. Пу И недолюбливал банкира с самого начала, поэтому во время выяснения отношений скрывался в комнате Маркиза и лаял из-за двери. Маркиз валялся на кровати в обнимку с котом и тосковал.
По прошествии месяца такой, с позволения сказать, жизни Ангелову и Лоле как-то вдруг сразу надоело выяснять отношения. Банкир занялся своими непосредственными финансовыми обязанностями, обретя в итоге
Она вернулась через три недели, заметно посвежевшая и загоревшая, и тут же свалилась с жесточайшим гриппом. Леня оказался первоклассной сиделкой, он был терпелив и внимателен к своей боевой подруге. Прошло десять дней, и Лола пошла на поправку.
Маркиз ловко хозяйничал в кухне, повязавшись Лолиным кокетливым клетчатым передничком. Из ванной доносилось звучное бормотание – Лола читала Шекспира:
– …Какого обаянья ум погиб!Соединенье знанья, красноречьяИ доблести, наш праздник, цвет надежд,Законодатель вкусов и приличий,Их зеркало… все вдребезги. Все, все…А я? Кто я, беднейшая из женщин,С недавним медом клятв его в душе,Теперь, когда могучий этот разум,Как колокол надбитый, дребезжит,А юношеский облик бесподобныйИзборожден безумьем? Боже мой!Куда все скрылось? Что передо мной?..– Дездемона, иди ужинать! – постучал Маркиз в дверь ванной комнаты. – И вообще, молилась ли ты на ночь?
– Это из «Гамлета», неуч, – холодно заметила Лола, появляясь на кухне в туго затянутом длинном синем халате, подчеркивающем ее тонкую талию – она здорово похудела во время болезни.
– Ну тогда: Офелия, о нимфа! Помяни меня в своих молитвах! – взревел Маркиз так громко, что Пу И удивленно присел на месте и тут же от испуга напустил лужу на пол.
Маркиз покаянно наклонил голову и пошел убирать за собачкой.
Слон не слон, но целая половина жареной курицы лежала у Лолы на тарелке. Леня красиво уложил вокруг курицы разноцветный гарнир из овощей и подвинул ей соевый соус.
– Вкусно, но суховато, – протянула Лола через некоторое время.
– Спиртного больным ни в коем случае нельзя! – твердо произнес Леня, но тут же смягчился: – Ну разве что чуть-чуть, в честь твоего выздоровления. – Он налил в бокалы светлого французского вина. – Дорогая, за твое здоровье!
– Спасибо тебе, Ленечка, ты замечательно за мной ухаживал, – сказала вдруг Лола дрогнувшим голосом.
– Ну что ты, – растрогался Маркиз, – я ужасно рад, что ты вернулась. Скучно так было, дел никаких не наклевывается…
– Да, кстати, о делах! – оживилась Лола. – Тебе большой привет от Лангмана. Я виделась с ним в Мюнхене.
– Что ты делала в Мюнхене? Ты же, по-моему, летала в Египет! – изумился Маркиз.
– Но сначала я заезжала по пути в Германию.
– По пути, – хмыкнул Маркиз, – просто-таки рядом…
– Мне нужно было привести в порядок дела, – упрямо продолжала Лола, – проверить банковские счета, оставить доверенность на продажу своей квартиры, забрать оттуда кое-какие вещи… А тебе я об этом не сказала, потому что ты бы меня не пустил.
В свое время у них были неприятности с немецкими властями, и хоть они разрешились, но один облеченный властью человек советовал им некоторое время не появляться в Германии. Однако Лола всегда делала все по-своему. Очевидно, их добрый знакомый, следователь страховой компании Лангман, узнал о ее приезде по своим каналам.
– Зачем ты с ним встречалась? – недовольно набычился Маркиз. – Что там еще случилось?
– Ничего особенного! Лангман сам меня нашел. Сказал, что я приехала очень кстати, потому что он хотел бы обратиться к нам с просьбой о небольшой дружеской услуге.
– Ну-ну, – вздохнул Маркиз, – знаю я его просьбы.
– Нет, тут в самом деле ничего такого! – горячо заговорила Лола. – Понимаешь, это просто неофициальная дружеская услуга. К нему обратился его приятель из Австралии…
– У такого человека, как Лангман, не может быть приятелей! – усмехнулся Маркиз.
– Ну, не приятель, а коллега… в общем, этого человека он знает довольно близко. Зовут его Билл Лоусон, и Лангман с изумлением узнал, что у этого Лоусона, оказывается, русские корни.
– Бабушка его была фрейлиной императрицы и сбежала в семнадцатом году, прихватив царские бриллианты! – фыркнул Маркиз.
– А как ты узнал про его бабушку? – заинтересовалась Лола. – Ты что, с Лангманом по телефону разговаривал? Тогда зачем дурака валяешь, если и сам все давно знаешь?
– Так-так, – протянул Леня и машинально отогнал Пу И, который пытался похитить с его тарелки остатки курицы, – рассказывай все по порядку, ничего не пропускай.
– А чаю? – капризно протянула Лола. – И сигаретку выкурить…
– Курить не позволю! – категорически запретил ей Леня. – А чай – пожалуйста, пей. Только конфет я не купил, ты и так ешь много сладкого.
Лола хотела было обидеться, но вспомнила, что уже съела сегодня две шоколадки и что действительно пора перестать капризничать и вновь вернуться к здоровому образу жизни.
– Ну ладно, – она положила на стол записную книжку, – я девушка ответственная, на память не надеюсь, все записала…
– Ага, и забыла на десять дней… – подколол Леня.
– Подумаешь, Лангман сказал, что это не срочно! – отмахнулась Лола и продолжала: – Ну ты слушай! Значит, у этого Билла Лоусона действительно была русская бабушка. Ничего удивительного, после революции русские эмигранты разбрелись по всему свету, даже до Австралии добрались. Но в случае Лоусона это не совсем так, – Лола заглянула в свои записи.
Открылась дверь, и на пороге появился огромный черный кот с белой манишкой на груди. Кот двигался неторопливо, с большим достоинством. Он спокойно подождал, пока Маркиз уберет со стола тарелки и нальет себе и Лоле чаю, и только после этого мягко прыгнул к нему на колени. Пу И, с негодованием наблюдавший за котом из-за угла, немедленно подошел к Лоле и прижался к ее ногам. Кот и ухом не повел, он вообще мало замечал это мелкое, истеричное, громко лающее создание.
– Значит, его бабушка была дочерью профессора Ильина-Остроградского. Знаешь такого? – спросила Лола.