Небо в зеленой воде
Шрифт:
– Думаю, если я продолжу эту витиеватую мысль, то ты применишь все связи и посадишь меня в психушку, - вздохнула я.
Алиска скривилась от резких нот, сквозивших в моей фразе. Она была начинающим, но уже вполне приличным клиническим психологом. И часто на примерах своих разношерстных пациентов пыталась мне объяснить что-то вроде сложных перипетий между сознанием, подсознанием и конфликтом внутреннего я. Часть слов были мне не понятны, но истина скрывалась где-то рядом, как точно подметили создатели одного из телесериалов.
– Можешь продолжать. Это довольно интересно, - спокойно проговорила она.
– Еще скажи: 'Вы хотите поговорить об этом?', и я рухну на пол.
– Ариш (так я разрешала называть
– Нет, не люблю, и ты лучше всех знаешь об этом, и не надо начинать.
Неспешно прогуливаясь по шумному городу, я тихо прокручивала в голове тот разговор. В этом месте было бы, наверное, подобающе поковыряться в ране и пострадать о моем бывшем. Но раны не было, а соответственно, страданий тоже. То ли я такая пустышка, толи в книгах безжалостно врут о великих чувствах и буйстве эмоций.
Моего недавнего полубога звали Алексеем. Мы в течение долгих двух лет были вместе или просто для меня этот срок казался невероятно огромным, растянувшимся, словно на целую отдельную жизнь. Нам было удивительно хорошо вдвоем с самого начала, тихо, спокойно, умиротворенно, словно в коме сказала бы я сейчас, хотя тогда все эти ощущения представлялись мне идеальными.
Листья шуршали и цеплялись к шпилькам моих любимых сапожек, а я все думала, как странно порою складывается жизнь. Мы с Алексеем были невероятной парой из тех, о которых говорят, что прожили долгую и счастливую жизнь душа в душу, воспитали кучу детишек-ангелочков и умерли в один день. Как уравнение без неизвестных. Его спокойный характер и наполовину немецкая кровь очень грамотно смягчали острые углы моей неустойчивой и местами агрессивной натуры. Я могла беситься и бить посуду, а он смеялся и ждал, пока мои эмоции перекипят и спокойно осядут на дно мятущейся души, и я была ему за это благодарна. Кровь текла по нашим венам с разной скоростью. Моя, казалось, пускалась в такой быстрый бег, что временами жгла изнутри все тело, ну а его настолько плавно двигалась, что мерзла еще на пути к холодным пальцам. Нам было интересно друг с другом, было о чем поговорить, чем заняться. Все входящие данные идеальны, вот только на выходе идеал попахивал могильной плесенью. У меня было ощущение, что мы давно, очень давно женаты, и вместе готовимся к встрече со старостью. И я не выдержала. Все знакомые говорили, что я идиотка, и что вот именно за таких как он, выходят замуж, но это было уже неважно.
Дорога домой заняла гораздо больше времени, чем обычно. А в объятьях такой приветливой и родной квартиры я быстро заснула с книгой в руках.
Порою чувствуешь, что все окружающее тебя только дурной сон, и лишь заснув, понимаешь, что провалился в истинную реальность.
Мне снилось, что я сижу на крыше высотного дома, свесив ноги вниз. Ночной город горел подо мной миллионами огоньков. Я отчетливо чувствовала пронизывающие дуновения ветра, свободного от ограничений на такой высоте. Туфель сорвался и упал в далекую пустоту под ногами. Сразу стало страшно оттого, что не видно, где заканчивается здание, и начинается асфальт улицы. Вдруг из-за спины послышался тихий вкрадчивый голос:
– Чего ты здесь сидишь, глупышка? Один шаг и ты уже летишь.
Я вздрогнула. Обернуться на голос не было сил, я слишком испугалась.
– Боишься? Не стоит. Прыгай, ты не упадешь, ты же умеешь летать.
Голос бесполый, жуткий. Ему бы подошло тело монстра из комиксов. Кто-то очень хотел довести меня до самоубийства. Голос я не узнавала, но в нем звучали знакомые переливчато-вкрадчивые нотки. Я, кажется, слышала не этот, но подобный голос давно, очень давно.
Окаменевшими пальцами я вцепилась в край высотки, не желая слушать настойчивые и пугающие внушения. 'Я слишком люблю жизнь, она слишком приятна и дорога мне'.
Голос за спиной все продолжал упрашивать, постепенно приходя в бешенство от моей непокорности.
– Ты можешь это сделать, я знаю. Ты сделаешь это для меня. А если нет, то я помогу тебе, - голос сорвался и заревел. Одновременно я почувствовала сильный толчок в спину и полетела вниз.
Хотелось кричать от сковывающего страха, но кричать я не могла, даже пошевелить губами была не в состоянии. Воздух свистел вокруг, упиваясь моим свободным падением. Нервы, натянутые до предела, казалось, рвутся как струны перетружденного инструмента. А высотка все не заканчивалась, серо, маяча, справа, словно бесконечная стена, растущая из ниоткуда. Дико хотелось упереться ногами во что-нибудь твердое или зацепится за здание, но на нем даже окон не было, не дом, а просто монолит из бетона. Я продолжала падать все ниже и ниже, и внезапно пролетела мимо огромной надписи, выбитой на постройке чьей-то сумасшедшей рукой. Язык был мне не знаком, зато даты, стоящие ниже, повергли в дикий, всепоглощающий ужас. Затуманенное страхом сознание медленно обрабатывало всю увиденную информацию, пока я стремительно и бесконечно падала в никуда. И тут пришло понимание - меня столкнули не с высотки, это был чудовищно огромный погребальный памятник, а, следовательно, там внизу подо мной находилась могила, для которой он предназначен...
Я закричала и услышала громкий звук, вырывающийся из горла. И тут почувствовала опору под ногами. Неутихающий крик захлебнулся в море бешеных эмоций. Резко опустив взгляд вниз, я с облегчением поняла, что не упала на страшную могилу, а просто зависла в воздухе. Вздрогнув, проснулась на собственном диване.
Дыхание сбилось, глаза застилали слезы. Пальцы, вцепившиеся в подушку, свело судорогой.
Медленно и глубоко выдохнув, разжала кисти.
Кошмары мне снились чрезвычайно редко, хотя сны я видела постоянно. Сновидение оставалось все еще таким реальным, что, вспомнив глупый детский ритуал, я поднялась и пошла в ванную. Умывая лицо и руки, стала тихо приговаривать:
– Сон - беда, сон - вода, куда вода - туда беда.
Так в детстве бабушка учила меня прогонять дурные ведения.
Влажная прохлада привела в чувства. Вода всегда действовала на меня благотворно. Дурное настроение, депрессию и упадок сил водные процедуры лечили на раз.
'Неплохо бы начинать собирать вещи', - с укором в свой адрес подумала я. Ну почему в таких вопросах я вечно затягивала все до крайних сроков - это разительно контрастировало с решением рабочих вопросов, для которых я пыталась развить максимально возможную скорость.
Как бы в ответ на мои мысли из сумочки полилась телефонная мелодия:
'И каким ты родился, таким и умрешь, видать, ты нужен такой
Небу, которое смотрит на нас с радостью и тоской...'
Судя по мелодии, спокойный вечер без мыслей о работе мне не грозил. Тяжко вздохнув, я достала телефон.
– Да, слушаю!
– звонил Олег.
– Арин, извини, что дергаю, москвичи сообщили, что вышел из строя один из криптошлюзов, а номера Ерохина у меня с собой нет, - виновато проговорил мой заместитель. На одном дыхании я продиктовала набор цифр, который смогла бы вспомнить, даже если бы меня разбудили среди ночи. Начальник одного из отделов был вечной зубной болью, и мне слишком часто приходилось звонить ему.