Небытие
Шрифт:
– Ты пробыл в коме два года, Саш, – кивнул сам себе Виктор Николаевич. – Вторая степень. В это время твоё тело почти не реагировало на внешние раздражители, скажем, пощекочи я тебя, ответного движения мне бы не пришло. Ты бы даже не улыбнулся. А вот твой мозг продолжал работать, формируя видения.
– Это не видения, – тон Саши дрогнул,
– Три или два раза у тебя происходила эякуляция во сне, что доказывает: твои развлечения с мальчиками-девочками – значения не имеет – были иллюзией. Тот мир – утопия. А их не бывает, как и антиутопий. На Земле всё устроено так, чтобы сохранить равновесие: добра, зла, жизни, воды, земли – всего. Человек, правда, шалит. За это он и поплатится.
Саша развёл руками:
– Так я и не был на Земле. Та мама объяснила мне, что в это место попадают после смерти, либо если душа отделилась от тела. Я не перестану верить в него, так как видел. Меня там ждут друзья, настоящие, верные. Мама с папой… Вы слишком твердолобы для этого.
– Я – математик по жизни, – улыбнулся Виктор Николаевич. – Но всё равно верю в чудеса. Никто не знает, что нас ждёт за углом. Проблема заключается не в твоей или моей вере, а в возможности навредить себе. Тот мир влечёт, результат чего ты показал неделю назад, чуть не совершив суицид. Повторюсь, Саша, дело не в вере, а в безопасности. Я просто хочу донести до тебя, что та утопия и вправду могла оказаться лишь видением, ведь ты не умер до конца, а был в коме, где такое не редкость. Есть большая вероятность, что после смерти ты не попадёшь в тот мир, что ты просто умрёшь. Тебя не станет.
– Да. Поэтому и передумал убивать себя. Всему своё время.
– Твоё решение не изменится во время кризисов, депрессий?
– За эту неделю я испытал их достаточно. Нет, не изменится. Теперь в такие моменты мне хочется не убиться, а убивать. Это нормально?
Виктор Николаевич легонько кивнул, не подразумевая ни положительный, ни отрицательный ответ. Приступил к заполнению карточки, через минуту заговорил, не отрываясь от процесса:
– Сегодня ты отправишься домой, Саш, в следующий раз мы встретимся через семь дней. Раз ты жаловался, что у тебя проблемы со сном, я всё-таки выпишу рецепт. Я верю тебе, но не принимай больше одной таблетки, не смотря на указания: ты не до конца восстановился… И знаешь, не будь я таким добрым по жизни, я бы никогда не пошёл в психологи… Мне часто приходилось отдавать другим что-то, в чём я нуждаюсь, только из-за доброты. Я хочу сделать тебе подарок. Ту картину за моей спиной «Портрет актрисы Жанны Самари». Это копия. Не трудно заметить, как она тебе нравится. Думаю, в тяжёлые моменты ты будешь смотреть на неё, понимая, что где-то там, далеко-далеко, есть кто-то, кто тебя ждёт. И только благодаря этой мысли тебе станет легче, появится желание пережить тяжёлый момент. Появится желание жить.
***
Женщина в голубом платье смотрела своими большими милыми глазами на Сашу, в них горела искорка грусти, но губы всё равно затронула полупрозрачная тень улыбки. «Мама» с портрета, заинтересованно положив подбородок на ладонь, следила. Наблюдала.
Саша улыбнулся ей, выпив все таблетки из банки. Пятьдесят сем. Прошло три дня с момента визита к психологу.
Комната закружилась в туманном танго, а в лицо ударил лёгкий ветерок, пахнущий травой и цветами.