Нечаянно невеста
Шрифт:
— Пообещай мне, что дашь себе две недели, а потом решишь — оставаться или уходить. Пообещай! — жму безжалостно. Внутри просто горю, мне сейчас нужно уходить уже, иначе разнесу что-нибудь.
Аня молча кивает и я срываюсь с места и лечу из дома. Без прощальных поцелуев и объятий. Четко осознаю, что никакие родственные узы мне не стали бы препятствием, я бы плевал на них ради того, чтобы быть рядом, жить с Аней, как муж. Я извращенец? Нет, я её люблю. Как мужчина. И это не может отменить набор генов в наших ДНК.
* * *
До
Услышав мои шаги, он поднимает голову, сначала удивлённо смотрит, а потом в глазах вижу понимание.
— Аня наша сестра. — говорит утвердительно.
— Да. — сажусь в кресло напротив брата.
Димка откладывает в сторону ноутбук и бумаги.
— Когда летишь в Германию? — люблю брата за конкретность и четкость вопросов.
— Пока не знаю.
Дима внимательно всматривается в меня.
— Значит, ты не сдаешься?
— Скоро придет детектив, он звонил пару часов назад. — игнорирую вопрос брата, поскольку и сам не знаю ответа. — Похоже, нашелся любовник Ольги. Да и она где-то наследила, есть новости и по ней.
Димка откидывается на спинку кресла и смотрит на меня с недоумением.
— Ты сейчас готов этим всем заниматься?
— Дим, эти вопросы нужно решить до моего отъезда. И кроме этого… — внезапно замолкаю.
— Что?
— Мне нужно время, может дня два-три. Проверить кое-что. И тебе дела передать. — смотрю на Димку.
— Не знаю, что ты задумал, но если нужно помочь — свисти. — брат, как всегда, готов поддержать.
Димка уходит, а следом появляется детектив. Информация короткая, но важная. Любовник Ольги в Германии сейчас и весьма вольно себя ведёт, видимо он решил, что слежки за ним нет. Да и Ольга, вероятно, ему сообщила, что её возвращение осталось незамеченным. Она полагала, что я вновь ее отправлю к матери, а никто ничего не предпринимает и она решила, что свободна, что я не интересуюсь её местонахождением. Прекрасно! Теперь прошел момент действовать.
Яковлева поручаю детективу. Задачу ставлю простую, но жёсткую — вернуть его в Россию в течение двух дней. Любым способом выудить его на мою территорию, а здесь я сам все решу. Немецкая тюрьма для этого ублюдка была бы курортом, поэтому Яковлева необходимо возвратить на родину.
Второй вопрос беру в свои руки. Ольга. Она расслабилась и стала вести вольную московскую жизнь, особо не светится, но уже и не волнуясь тусит то там, то здесь.
А меня не покидает ощущение, что её нужно потрясти хорошенько и вытрясти всё, что происходило в клинике, где эта гадина делала аборт и ЭКО. Я начинаю думать, анализировать и понимаю, что есть вопросы, которые требуют ответа. И ответы я получу — любым путём.
Мой пульс стучит, как азбука Морзе — действуй,
54. Анна
Я упала на кровать, лежу смотрю в потолок и пытаюсь не дышать. Замираю на выдохе и слушаю, как стучит сердце. Очень давно я так не делала, лет с пятнадцати. А до этого возраста так успокаивала себя, когда получала очередную выволочку от матери. Замирала, словно умирала, и пыталась не дышать, как можно дольше. И меня это успокаивало.
И вот, снова практикую это. Делаю глубокий вдох и снова не дышу на выдохе. Обычное дыхательное упражнение, случайно найденное ребенком, чтобы справляться со стрессом.
В какой-то момент начинаю смеяться, истерически, некрасиво. Минут через пять успокаиваюсь и сажусь на кровати. Так, хватит, Аня. Умойся и соберись. Нужно что- то делать, иначе ничего хорошего не получится. Страдай, Аня, но живи! Иду в ванную и умываюсь, затем наношу лёгкий макияж. Смотрю на себя в зеркало. Ничего так, даже не скажешь, что истерила до слёз и душа в иголках.
Я выхожу из комнаты. Спускаясь по лестнице, вижу в гостиной Льва Петровича. Он говорит по телефону и не видит меня.
— Ваня, я понял. — молчание. — Да, я все сделаю. Ваня, послушай и меня! Не рискуй, подумай прежде, чем решаться на что-то. Хорошо? — молчание. — Да сын, до встречи.
Лев Петрович кладет телефон на стол и поворачивается в мою сторону.
— Аня… — мужчина делает шаг навстречу мне. — скажу банальность, но я знаю, как тебе больно. Будь это в моих силах, то лучше бы я пережил это все. Но… не могу лукавить — я счастлив, что ты моя дочь!
Стоим напротив друг друга и молчим. Я ничего не могу ответить, ком в горле, слезы опять рядом.
— Пойдем попьем чайку, а? Варенье вчера достал из запасов. Очень вкусное, из жимолости. — Лев Петрович берет меня за руку и, как ребенка, ведёт за собой на кухню, потом усаживает за стол, а сам ставит чайник, наливает варенье в блюдце.
— Аня, прошу тебя, сейчас не решай ничего. — мужчина садится напротив меня и берет меня за руку. — Дай себе хотя бы пару недель. А потом…. Захочешь уехать — пожалуйста. В любую точку мира. Можешь заняться, чем душа пожелает. О финансовых вопросах не думай. К тем средствам, что предоставил тебе Иван, добавятся ещё.
Вырываю руку и гневно смотрю на Льва Петровича.
— Мне должно стать легче от денег?!
В этот момент чайник закипел и издал резкий звук. Я вскочила и начала заваривать чай, мне нужно было занять себя чем-то, чтобы успокоиться.
— Понимаю, ты думаешь, что я бессердечный старик и пытаюсь купить тебя. — слышу глухой голос за спиной. — Если бы мог, то все деньги отдал, чтобы с Ваней вместе были. Но это не в моих силах. Но я могу сделать тебя свободной в своих решениях жить так, как ты хочешь. Отпустить мне тебя трудно, когда только узнал обо всем, но ты не должна чувствовать себя обязанной быть со мной рядом, общаться…