Нечеловеческий фактор
Шрифт:
Анель незаметно для шумной веселящейся бригады поправила на себе и платье, и побрякушки дорогие. Всё было на местах и всё буквально кричало о том, что давняя подружка не самых последних в столице дам теперь стоит на ступеньку повыше над ними. Украшения и одежда остальных тоже стоили серьёзных денег, но не таких, какие всего за три месяца конфетно-букетного промежутка и короткой пока семейной жизни Байрам Шарипов ухнул на бывшую ресторанную певичку, пробившуюся к нему в жены. Именно этого, собственно, она от него и ожидала. С самого первого дня, когда после собрания он подошел и без положенных при знакомстве реверансов и всяких романтических предложений обыденно, будто
— Привет. Я тебя забираю у твоего любовника Миши Шувалова. И не возражай. Мне твои выдающиеся данные больше соответствуют, да и мои тебе тоже. Я тут всё же не дворник, а через год вообще начальником порта буду. Жить со мной станешь как дочка Брежнева. Всё, что хочешь, у тебя будет. А подпрыгну в крупные начальники, назначу тебя заведующей общепитом аэропорта. Там и деньги, там и директор ресторана у тебя на побегушках, не говоря уже о трёх столовых и пяти буфетчицах.
Даже сам заведующий складом приседать перед твоими красивыми ножками будет. Короче, ты мне нужна и как украшение, и как верная рука. Про любовь я не упоминаю. Врать глупо. Ни у меня её к тебе ещё нет, ни у тебя. А будет — не будет, кто знает? Да и не она главная в семье. Основное — это помощь друг другу в общей жизни. Но ты будешь у меня не просто красивой, я так сделаю, чтобы тебя называли за глаза шахиней и вели себя с тобой, преклоняя головы. Это не слова. Я сказал! И так оно будет.
— Байрам Каримович, — робко полезла к нему в душу Анель. — Тогда женитесь на мне. Просто так я с Вами жить не стану.
Шарипов кивнул.
— Не говори мне «Вы».
— Про тебя говорят, что ты хоть и переспал с половиной наших девчонок из Управления и порта, но сам — Отелло. Ревнивец бешеный. А на меня тут и не только тут почти все мужички пялятся, клеятся ко мне и слюни пускают. Так вот… Сразу побожись, что ревновать не будешь. Совсем. Думай там про меня что угодно, но ревность не показывай. Или тогда давай на этом нашем разговоре наши отношения и закончим. Я тоже не с помойки. Покручусь перед секретарём обкома, так и он в любовницы заберёт без раздумий. А уж как он меня щедростью одарит — ни в одной сказке не прочтёшь. И с Галиёй своей разведись быстро. У тебя блат везде. Тянуть не будут. Вот сразу же как разведёшься — идём в «ЗАГС». Прямо на другой день.
— Принимается, — улыбнулся Байрам. — Но обоюдно. Ты тоже не ревнуешь. Тогда живём с удовольствием, а начнёшь шпионить и неверность мою отлавливать, забирай из дома всё, что хочешь и вали в толпу разведёнок. Поняла?
— Не буду ревновать. Тенгре-Аллах да услышит меня! Клянусь перед ним, — сложила ладони на груди Анель.
— Мы с тобой ислам приняли, мы сунниты, мусульмане и дороже клятвы, чем перед Тенгре-Умай — Аллахом нет у нас. Ну, а раз уж поклялись, то слову будем верны, — Шарипов взял её за руку. — Сегодня после работы подойдешь к нашей конторе, я выйду к своей «волге» и поедем ко мне. Завтра с утра дам тебе большую машину, шофёра и помощника. Перевезёшь всё своё. Теперь мой дом — твой тоже. С сегодняшнего дня живём вместе. Вот тебе ключи от квартиры. У меня тоже есть. Договорились?
Анель поднялась на носки и поцеловала Байрама в губы. Он её крепко прижал к себе. Всё это значило, что началась новая жизнь.
* * *
За новогодним столом подружки Людки народ потихоньку стал пьянеть. Разговаривали громче, смеялись дольше и заливистей, пили на брудершафт и танцевали под звуки, слетающие с магнитной плёнки, но никем не узнанные. Да этого уже и не требовалось. Можно было двигаться в такт — и ладно. К Анель пришел со своим стулом парень в модном сером блестящем костюме с густо покрытым бриолином черным волосом на пробор. Это он в прихожей разглядывал её как очень дорогую неразвернутую шоколадную конфету, с которой ему не терпелось побыстрее содрать фантик и сожрать непременно в кровати. Он надрался в меру, не нёс пошлятины и не лапал руками, что Анель оценила.
— Я Игорь, — сказал он, взял её руку и нежно поцеловал в палец рядом с чудо-перстнем. — Танцевать не предлагаю. Не умею. Пить тоже не зову. Уже и так перебрал. А женщин сильно пьяных моя сущность отторгает. Я тебе предлагаю поцеловаться взасос. Вот сколько смотрю на тебя, столько и мечтаю.
— А зачем? — начала кокетничать Анель. — Вон сколько девушек. Хоть взасос их, хоть вразнос! А может у тебя вообще гадкое желание — замылить мне уши и голову да в койку бросить?
— Ну, если для тебя это мероприятие — гадкое, то тогда я пошел. Сяду в спальне и буду читать газету «Гудок». Вот она. На кухне взял. Ты можешь позволить мне такой способ самоубийства — прочесть «Гудок» от передовой до вкладыша, а от него до последнего некролога в конце газеты?
Анель развеселилась.
— Нет, не могу. Живи. Хорошо ведь жить. А если не «Гудок» читать, то что вместо него?
— Я живу этажом выше. Дома нет никого. Жена от меня ушла пару лет тому назад, поскольку я бабник. А я, правда, бабник. Но люблю только таких красоток охмурять как ты. А вас таких мало. И тебя упустить — просто дикость с моей стороны! Я, может, даже отравлюсь уксусной кислотой или дустом если «обломлюсь». Пошли ко мне?
Анель подумала секунд пять. Собственно, если они на час выскочат — даже Людка, хозяйка, не сообразит. Все дуреют ускоренно от смеси сухого вина, шампанского и коньяка.
— Ты иди. Через пять минут я. Квартира какая? — она ткнула Игоря пальцем в галстук «бабочка» и томно откинула голову назад, прикрыв на мгновенье лицо тёмным волнистым локоном модной прически.
— Семнадцатая, — Игорь подмигнул и как тень скользнул от стула к двери прихожей.
— Ну, Шарипов мой ночью сегодня в какой-нибудь баньке тоже «Гудок» читать не будет и вряд ли станет до утра писать отчёт о расследовании аварии, — сказала сама себе вслух Анель и незаметно ушла в квартиру под номером семнадцать, где не без приятных ощущений часа три провалялась с Игорем в постели, после чего они оба протрезвели, да ещё и устали.
— Вот выпить у меня нет ничего. Всё Людке отнёс, — Игорь оделся и пошел к зеркалу причесаться и наложить на пробор бриолин.
Анель тоже привела себя в порядок и финальным элегантным движением накинула на шею бирюзовое колье.
— А ничего так мы… — засмеялась она. — Не посрамили ни мужской пол, ни женский.
— Да ты прелесть! Слива с вином в шоколаде. Я от тебя балдею и не против буду повторить, — обнял её Игорь.
— Всё в жизни лотерея, — Анель чмокнула его в щёку. — Может и подвернётся выигрыш ещё когда.
Она потянула Игоря за руку и через пять минут они сидели за столом, очень увлечённо съедая бутерброды с черной икрой, как будто и не выходили, не покидали праздник. Время до вечера бежало скачками. То неслось, опережая все настенные часы под шустрые зарубежные фокстроты, гулкий топот туфель, истерический хохот после анекдотов, то падало в полуобморок и тащилось, чуть живое, цепляясь секундами за тарелки, бутылки, ботинки и туфли, которые хозяева сбросили под столами, чтобы обувь на сдавливала в ногах пространство, куда ещё кроме желудка и кишечного тракта могли вместится коньяк и шампанское.