Нечестивая Любовь
Шрифт:
— Ты знаешь, почему.
У меня перехватывает дыхание от его слов, а мой мозг пытается быстро собрать головоломку, лежащую передо мной.
Я знаю.
Думаю, я всегда знала.
Я просто боюсь признаться себе в этом.
— Ты убийца… Убийца, — выдыхаю я.
Он нисколько не отрицает этого. Вместо этого в его глазах появляется едва заметный блеск.
— Сколько? — стараюсь скрыть нервную дрожь в своем голосе.
Проклятье,
Не будь дурой. Просто выйди из этой гребаной машины.
— Несколько, — его тон ровный и лишенный каких-либо эмоций. В моей крови внезапно появляется ощущение, будто по венам течет ледяная вода.
— Несчастные случаи? — пытаюсь как-то рационализировать его ответ, прекрасно зная, как грубо он любит играть.
— Несколько, — повторяет он свой предыдущий ответ, и меня вдруг охватывает отвращение.
То, что я делала для этого человека.
Чувства, которые я испытывала — или нет, — к нему.
— А теперь, — он ослабляет свою болезненно крепкую хватку на моих волосах, — как ты думаешь, ты сможешь воздержаться от необдуманных поступков, чтобы я мог отвезти нас домой?
Я молча киваю головой в знак согласия.
— Веди себя хорошо, и мы сможем поговорить об этом позже.
Сэмюэль заводит машину. Он скользит рукой по моему бедру, задирая мое платье. Час назад его прикосновения были бы теплыми и успокаивающими. Теперь же они словно ледяные когти, царапающие мою кожу.
Мне требуется вся моя выдержка, чтобы не оттолкнуть его в течение десяти минут, пока мы добираемся до его поместья. С другой стороны, ничего не говорить — проще простого, потому что я начинаю чувствовать, что сижу рядом с незнакомцем.
Мрачный и кровожадный незнакомец.
Сердце колотится, когда мы въезжаем в железные ворота, а желудок опускается, когда я вижу, как они закрываются в боковом зеркале.
Пока Сэмюэль смотрит на извилистую дорогу перед нами, я пытаюсь незаметно снять каблуки с ног. Когда Сэмюэль остановился у крыльца перед домом, каблуки уже лежат подо мной.
Я отстегиваю ремень безопасности, когда он берется за ручку своей двери, но сопротивляюсь желанию открыть свою. Сэмюэль всегда открывает мою дверь. Я и двух шагов не успею сделать, если он поймет, что происходит.
Взявшись за ручку, я распахиваю дверь и выпрыгиваю из машины. Не думая о том, как я буду выбираться отсюда, я бегу к воротам.
— Ты ведешь себя безрассудно, Кора, — кричит Сэмюэль мне в след. Игривость его тона просто ужасает, а я борюсь с желанием обернуться, чтобы увидеть, отражает ли его лицо удовольствие.
Босые ноги скребут по булыжной мостовой, но я продолжаю бежать к выходу — в безопасное место.
— Твою мать, Кора! — кричит Сэмюэль. — Не заставляй меня, блядь, делать это, — его голос громкий, с трудом сдерживаемый ярость.
И
Он бьет меня сзади со всей силы, которую можно ожидать от бывшего нападающего защитника НФЛ. Я падаю на землю, и ударяюсь о нее с такой силой, что ветер вылетает из моих легких. Ошеломленная и задыхающаяся, я беспомощна, когда он забирается на меня сверху.
Его массивное тело гигантским грузом лежит на моей спине, прижимая меня к твердым кирпичам подо мной и не позволяя сделать глубокий глоток воздуха, которого мне так не хватает.
Вот так для меня всё и закончится.
Глава 25
Сэмюэль
— Зачем ты это сделала? — я всем телом прижимаюсь к ее спине, выдыхая гневные слова ей в ухо. — Тебе не следовало так поступать.
— Сэмюэль, — с болью в голосе произносит она.
Просунув руку ей под подбородок, я обхватываю его, пока ее нежная шея не оказывается на сгибе моего локтя.
— Я был добр к тебе, Кора, — сжимаю свою руку так, что ее лицо оказывается повернутым ко мне. — Я пиздец как был добр к тебе.
Ее руки сжимают мое предплечье, ногти впиваются в кожу, когда она пытается высвободиться из моего захвата, в то время, когда я изливаю ей свою душу на ухо.
— Я избаловал тебя. Дал тебе всё, что ты хотела. Я, блядь, был добрым и щедрым. Я отдал тебе ту часть себя, которую никогда никому не отдавал.
Неблагодарная сука.
— Если ты собираешься так со мной обращаться, то, возможно, я был слишком добр к тебе. Может быть, тебе нужно увидеть ту часть меня, которую я тебе еще не показывал.
Пальцы, впивающиеся в мою кожу, начинают ослабевать и становятся мягче, когда ей начинает не хватать кислорода. Ослабляю хватку, чтобы дать ей возможность перевести дух, чтобы она оставалась в сознании. Я целую ее в ухо, прежде чем прошептать:
— Нет, любимая. Отключиться не получиться. Я хочу, чтобы ты увидела, как хорошо я, блядь, к тебе отношусь.
Свободной рукой я просовываю руку между нами, расстегиваю ремень и молнию на брюках. Мой член, твердый с того момента, как я прижал Кору к земле, высвобождается, и я несколько раз поглаживаю его по всей длине, прежде чем приподнять ее платье.
Мой палец скользит вдоль ее ягодицы, и я подцепляю стринги. Поглаживаю ее попку, и она извивается всем телом, в попытке отстраниться от моих прикосновений. Я стягиваю стринги с ее ягодиц, и ввожу головку в ее влагалище. Она такая узкая, когда сопротивляется, пытаясь удержать меня от того, чтобы я вошел в нее.
— Ебать, — рычу ей в затылок, вжимаясь в нее. — Сожми мой гребаный член. Ты такая охуенно тугая, это всё равно, что трахать девственную пизду.
Ее пальцы на руках и ногах царапают сухую землю под нами. Она сопротивляется мне, но ее тело рассказывает совсем другую историю. Я продолжаю входить в нее и выходить, ее идеальная киска становится всё более влажной с каждым движением моего члена.