Нечестивец
Шрифт:
И все же вскоре враги перешли в атаку. Поначалу Кхорин видел только ужасающих воинов, на иссохших лицах которых пылали желтые глаза, но затем разглядел и возглавлявших их тварей — если это были твари. Мечи, топоры и молоты кружились в воздухе без какой–либо поддержки, и лишь завихрения пыли да вой ветра свидетельствовали о том, что их направляет некая сила.
— Духи мечей! — воскликнул один из солдат, стоящий в задних рядах.
— Яростные ветра! — отозвался кто–то ещё.
Итак, теперь Кхорину было известно два имени, которыми величали этих тварей. Чудненько.
Но одно казалось неоспоримым. Простое оружие в схватке с яростным ветром будет бесполезно. Бросив копье и щит, Кхорин вытащил из–за спины ургош и бросился наперерез одной из тварей, пока солдаты, стоящие в первых рядах, не оказались в пределах досягаемости её вращающихся клинков.
Порывы ветра сбивали его с ног. Уклонившись от палаша, дварф парировал удар летевшего за ним скимитара и, сделав шаг по направлению к центру шторма, контратаковал.
Он понятия не имел, насколько эффективен оказался его выпад. Откуда воину знать, поразил ли он цель, если та была невидима и состояла по большей части из воздуха? Но здравый смысл подсказывал, что, если тварь и имеет уязвимое место, то находится оно в середине вращающегося вихря.
Кхорин упрямо продолжил наносить удар за ударом, по большей части пользуясь ургошем как топором, но иногда пуская в ход и наконечник копья, расположенный с другой стороны оружия. Дух меча атаковал в ответ, но дварф либо блокировал его клинки, либо уклонялся от них.
Несмотря на напряженность схватки, порой ему удавалось бросить мимолетный взгляд на других солдат, которые, следуя его примеру, покинули строй, чтобы вступить в бой с яростными ветрами. Некоторые из них ещё продолжали сражаться, но прискорбно большое число воинов уже лежали на земле.
Тем временем ночь расцветала вспышками — это Пылающие Жаровни и волшебники осыпали тварей огненными сгустками. Один заряд пламени пролетел совсем близко от Кхорина, ослепив его и вынудив отшатнуться в сторону от жара, но безостановочный натиск вращающихся лезвий не замедлился.
Когда он нанес очередной удар, ему показалось, что он наконец ощутил слабое сопротивление, словно его ургош рассек соломинку. В воздухе на миг возникла алая полоса. Дварф задался вопросом, произошло ли это на самом деле или же его ввели в заблуждение остаточное изображение на сетчатке глаз и надежда.
И тогда к нему устремился фальчион. Дварф слишком поздно заметил его приближение и не успел парировать удар, который пришелся ему прямо в грудь. Клинок тут же скользнул в сторону и унесся прочь, увлекаемый вихрем, созданным духом меча.
Кхорин ощутил боль. Разумеется, если бы лезвие прошло сквозь кольчугу и вонзилось в его тело, ему пришлось бы куда хуже, но он все равно пошатнулся. Порывы ветра мешали ему вновь обрести равновесие и перейти в атаку. Теперь ему оставалось лишь защищаться, да и то с трудом.
На него обрушился удар булавы. Он отвел её в сторону и, увидев, что к нему уже летят другие оружия, вновь вернул ургош в защитную позицию. Внезапно завывания ветра
Солдаты разразились радостными криками. Тяжело дыша, Кхорин с бешено колотящимся сердцем осознал, что духи мечей все до единого застыли на месте.
Судя по всему, это было дело рук Лаллары. Окруженная золотистым светом своих защитных заклинаний, она, стоя позади строя, размахивала посохом. Но по позе старухи Кхорин понял, что под иллюзорным обличьем скрывается не кто иная, как Джесри.
Это было разумно. Духи мечей принадлежали к числу нежити, но, чтобы поднять клинки в воздух, им требовалось создать вихрь. А Джесри могла заставить ветер подчиняться своей воле. Образно говоря, сейчас она схватила призраков за запястья, мешая им пользоваться руками.
Слабые порывы ветра со свистом проносились во всех направлениях. Булава взмыла в воздух, но, не пролетев и полпути, упала обратно на землю. Джесри совладала с яростными ветрами, но, даже с учетом того, что ей явно помогали и другие волшебники, она не сможет удерживать их вечно.
Прохрипев боевой клич, Кхорин набросился на призрачную фигуру. Он атаковал снова и снова, и после каждого удара в воздухе оставался алый светящийся росчерк. Его противник начал исчезать, но с каждой секундой завывания ветра становились все громче, его порывы — сильней, и он понятия не имел, почему призрак тает — то ли он и правда берет над ним верх, то ли тот потихоньку начинает вырываться на свободу.
Кхорин нанес духу ещё один удар в грудь, и он окончательно исчез. Обернувшись, дварф обнаружил, что вокруг него вновь кружит вихрь, поднимая оружие с земли. Его охватило отчаянье, и он усилием воли подавил это чувство. Внезапно ветер стих. Клинки попадали на землю.
Снова зазвучали приветственные возгласы. Кхорин огляделся и увидел, что вмешательство Джесри позволило его товарищам разделаться и с остальными духами мечей.
Если бы в мире существовала справедливость, то сейчас у него появилась бы возможность немного перевести дух и порадоваться победе. Но, увы, перед вражеским войском все ещё находились дюжины ужасающих воинов. Они не могли начать наступление одновременно с духами мечей, ибо их вращающиеся клинки рассекли бы их на части. Но теперь уже ничто не мешало им перейти в атаку. Кхорин поспешно отступил обратно в ряды своего войска, чтобы наступающие мертвецы его не смели. Схватив копье, он выставил его вперед как раз вовремя, чтобы на него налетел первый зомби.
Аот взобрался на вершину горы. Насколько он мог судить, за это время там практически ничего не изменилось. Возможно — скорее всего — слияние сил над его головой приобрело ещё более чудовищные очертания, чем раньше, но он не имел абсолютно никакого желания смотреть на него ещё раз.
С пересохшим ртом он крадучись направился вдоль края площадки. Если у него получится обойти Маларка сзади, то, может быть, ему все равно удастся застичь шпиона врасплох, несмотря на то, что «враждебные действия» разрушат укрывающие его чары.