Нечто греховное
Шрифт:
– Хорошо, мама, не буду, – пообещала ей Сарала и снова пошла по длинному коридору.
Но леди Хелен окликнула ее, и она обернулась:
– Что еще, мама?
– Ты не рассказала, чем занималась утром. Тебя кто-нибудь сопровождал в поездке в город?
– Мистер Уоррик и служанка. Мы заключили выгодную сделку. Вернее, все совершил он, а мы с Дженни сидели в карете.
– Ладно, ступай к отцу, – сказала маркиза, махнув рукой. – Вы с ним два сапога пара, даже не знаю, как я вас терплю.
Пропустив ее последние слова мимо ушей, Сарала поторопилась скрыться с ее глаз в
– Я вернулась, отец! – обратилась она к нему на хинди, затворив за собой массивную дубовую дверь.
– Сарала, доченька! – ответил он ей на том же языке и встал из-за письменного стола. – Ну, как прошла сделка? Надеюсь, успешно?
– Да, папа! – ответила дочь и, подбежав к Говарду Карлайлу, поцеловала его в щеку. – Вот купчая.
– Поздравляю! – воскликнул отец. – Мы стали владельцами прекрасной ткани. Ты молодец! Как вам с Уорриком удалось купить ее всего по одной гинее за рулон?
– Пришлось поторговаться, – пояснила Сарала. – Капитан поначалу затребовал с нас по гинее и десять шиллингов за штуку ткани, но я, в конце концов, сбила цену до одной гинеи.
– Отлично, доченька! Ты пошла в меня.
– Кстати, папа, впредь нам придется разговаривать в присутствии мамы только по-английски. Она на этом настаивает.
– Что ж, не будем ее расстраивать, она желает нам добра, – сказал маркиз.
– Но я не хочу подстраиваться под ее капризы! И под английские дурацкие порядки тоже! – Сарала совсем по-детски притопнула ножкой. – В последнее время я только и делаю, что подлаживаюсь под мамины требования. И постоянно выслушиваю ее наставления и упреки. Мне нет дела до мнения всех этих светских дам! Они только и умеют, что ездить по ателье и сплетничать. Мне противно на них смотреть.
– Папа!
– Терпи, доченька! – вздохнул маркиз. – Такова жизнь. Нам с тобой придется свыкнуться с лондонскими порядками. Скажи, пожалуйста, с тем словоохотливым вертопрахом, который проболтался на балу об этой партии шелка, у тебя не возникло никаких трений?
– Он опоздал, папа! – сказала Сарала, пожав плечами. – Примчался уже к шапочному разбору. – Пусть пеняет на себя!
Она не была уверена, что брат герцога Мельбурна отозвался бы о случившемся этим утром в доке недоразумении примерно так же, но надеялась, что он смирится со своим поражением, как это и подобает серьезному коммерсанту. Правда, судя по его разгневанному лицу, в данном случае их мнения не совпадали. В любой момент Шарлемань мог без предупреждения объявиться в их доме и потребовать, чтобы она вернула ему рулоны шелка. Но делиться своими опасениями с отцом Сарала не стала, чтобы не тревожить его по пустякам. А вдруг все обойдется?
Обычно после полуторачасовой деловой беседы с министром торговли Шарлемань ощущал полное удовлетворение. Но на этот раз у него так и не сложилось впечатления, что собеседник разделяет его точку зрения на проблему урегулирования конфликта между Англией и Соединенными Штатами из-за таможенных тарифов. Он с трудом поддерживал беседу и даже ляпнул один раз что-то невпопад. Причиной его рассеянности была, разумеется, коварная Сарала Карлайл, всю минувшую ночь являвшаяся ему во сне.
– Ну, как прошла
Вопрос застал Шарлеманя врасплох, и, желая выиграть время на обдумывание ответа, он тоже поинтересовался:
– А почему ты не на заседании парламента? Стоявший на лестничной площадке герцог Мельбурн только развел руками:
– Сегодня мы завершили его пораньше! Послушай, Шей, нам надо серьезно поговорить.
Он сделал дворецкому знак удалиться.
– Мне стало известно, – понизив голос, продолжил он, когда Стэнтон ушел, – что наша позиция по тактике переговоров с американскими предпринимателями не находит поддержки в министерстве торговли. Там засели тупоголовые бараны, которые никак не могут взять в толк, что лучше уступить в чем-то нашим заокеанским партнерам, чем вынудить их объявить нам войну. Впрочем, это ты, наверное, и сам уже знаешь.
Шарлемань ухмыльнулся:
– Кое-кто тешит себя надеждой, что американцы согласятся снова стать колонистами. Но они явно не пожелают уподобиться покорным овцам и не позволят загнать себя в овчарню. Этот остолоп Шипли переплюнул по части тупой самонадеянности круглого болвана Ливерпула – он назвал янки изменниками.
– Если ты понимаешь это, тогда мне не ясно, что тебя бесит, – внезапно сказал Себастьян, в очередной раз проявив проницательность.
– Тебе показалось, – ответил Шарлемань. – Я приехал, только чтобы переодеться для следующей встречи.
Он стал торопливо подниматься по лестнице, стараясь не смотреть на стоявшего брата.
– С кем же, если это не секрет? – спросил Себастьян.
– Тебе этот человек неизвестен, – уклонился от ответа Шарлемань.
– Сомневаюсь! Я знаю почти всех деловых людей Лондона. У тебя должна была сегодня состояться сделка с партией китайского шелка. Судя по твоей кислой физиономии, ты не удовлетворен ее исходом. Позволь мне дать тебе совет!
– Я весь внимание, – настороженно произнес Шарлемань.
– Оставь эту особу в покое, коль скоро она вывела тебя из душевного равновесия. Лучше найди себе другую пассию.
– Развлечение здесь ни при чем, – холодно возразил Шарлемань, проклиная проницательность брата. – И вовсе я не зол, а просто озабочен и потому задумчив.
– Это так теперь называется? – Герцог рассмеялся. – Мне бы твои заботы!
Шарлемань скрылся в своей спальне. Он был растерян и подавлен, что с ним очень редко случалось. Утреннее происшествие в доке ему было совершенно не по нутру, он жаждал реванша.
Но к тому моменту, когда он добрался до Карлайл-Хауса, желание колотить в дверь кулаком у него пропало, он стал размышлять здраво. Потоптавшись немного возле входа, украшенного вазонами с цветами, он решил обсудить вопрос не с девицей, уведшей товар у него из-под носа, а с тем, кто ею руководил в том, что действовать на свой страх и риск Сарала не могла, он даже не сомневался.
Открывший ему дверь представительный дворецкий спросил, что гостю угодно.
– Доложи лорду Ганноверу, любезный, что его желает видеть Шарлемань Гриффин, – важно сказал незваный гость.