Нечто
Шрифт:
– - Странно и удивительно, что озарение и вдохновение посещают тебя только в воскресенье, -- генерал с усмешкой посмотрел на учёного.
– - Они имеют временный цикл, как у любого творческого человека. У меня он равен неделе. А то, что максимум творческой активности наступает именно в воскресенье, я объясняю это простым совпадением.
Оба громко рассмеялись.
После ухода учёного генерал ещё какое-то время размышлял: "Да, я согласен с ним, что учёный не может распланировать творческую работу, эффективность которой зависит от этих двух составляющих,
Внутренне генерал остался доволен собой, так как был уверен, что в глазах молодого талантливого учёного он не выглядел невежественным и недалёким человеком. После этой беседы конфликтов больше не возникало, более того, отношения между ними стали дружественными, а прогулки на байдарке в воскресенье с задержкой на один-два дня стали нередки и без дисциплинарных последствий.
Однажды генерал вызвал Алексеева к себе. Учёный вошёл в кабинет с явной тревогой, но, видя, что куратор пьёт чай и выражение его лица имеет благодушное настроение, сразу успокоился.
– - Присаживайся, -- генерал показал рукой на стул. Он выдвинул ящик стола, достал книжечку, похожую на какой-то документ, и положил на стол, за стопкой листов с деловой документацией.
Алексеев не заострил на этом внимания.
– - Поздравляю тебя с началом работ в новой лаборатории. Эта лаборатория построена, как сейчас выражаются, по последнему слову техники. И создана она под твои новые фантастические проекты. Закуплено новейшее оборудование и аппаратура за рубежом за огромные деньги, считай за золото. Помощников сам подберёшь. Тебе виднее, кто из научных людей разбирается в этих областях науки. На кого ты укажешь, тех и доставим в лабораторию из других научных коллективов. Так что, сынок, страна ждёт от тебя отдачи, и как можно быстрее.
А в связи с новыми секретными исследованиями ты получаешь новый псевдоним без упразднения предыдущего.
Генерал взял из-за стопки бумаг книжечку и протянул учёному: -- Ознакомься.
На красной корочке красовался герб и слово "Паспорт".
– - Теперь я един в трёх лицах?
– - Алексеев вопросительно посмотрел на куратора.
Тот понял язвительный подтекст в этом вопросе и сказал: -- Можешь понимать и в таком смысле.
– - В таком случае, может быть, позволите мне иметь при себе хотя бы одно из трёх?
Генерал пристально посмотрел на учёного и вдруг неожиданно для него сказал: -- А пожалуй, разрешу. Имей, пользуйся.
Алексеев раскрыл паспорт на странице, где была фотография. С фотографии смотрел симпатичный молодой человек с некоторой грустинкой в глазах.
– - Да, это я, настоящий, и хорошо выгляжу.
– - Он вспомнил, как его фотографировал молодой офицер месяц назад. На этой же странице были его имя-отчество с новой фамилией.
– - Новая фамилия созвучна с моим хобби. Мой куратор не лишён чувства юмора, -- усмехнулся Алексеев.
Учёный держал паспорт в руках, не зная, что с ним дальше делать.
– - Ну, ну, смелее. Клади его быстрее в карман, а то ведь раздумаю, -- генерал снисходительно улыбнулся.
Алексеев дрожащими руками сунул паспорт в боковой карман пиджака и некоторое время возился с пуговицей, пытаясь застегнуть карман. Он в этот момент действительно думал, что это иезуитская шутка куратора.
Генерал с насмешливой улыбкой наблюдал за действиями учёного и в душе торжествовал: "Да, согласен, ты умнее меня, и тем не менее находишься в моём полном подчинении, и я решаю твою судьбу".
Но Алексеев обрёл самообладание и с ироничной улыбкой спросил: -- А где находятся ещё два моих лица?
– - Можешь не беспокоиться. Они хранятся в надёжном месте.
– - И генерал добавил: -- Я сделал для тебя исключение, не вздумай бахвалиться паспортом перед своими друзьями и даже упоминать об этом.
С того счастливого дня он носил паспорт запечатанный в целлофан, как драгоценную реликвию, не расставаясь с ним даже на рыбалке. Теперь он ощущал себя почти полноправным гражданином.
....................................................................................................
Прошли первые сутки сна. Таймер не разбудил его. Программа памяти продолжала извлекать из "подвала мозга" прошлые события его жизни.
СОН ВТОРОЙ
Алексеев подошёл к Иванову, который лежал на спине на краю бассейна, при этом ладони его рук касались висков. Казалось, он пытается сжать свою голову. На лице застыла гримаса адской боли.
Архипов, стоя на коленках и прижав руки к вискам, крутил головой и громко хрипел, затем упал на живот и затих.
"Головастик" был необычайно возбуждён. Он закладывал круги и фыркал. Затем сильно разогнался и выпрыгнул из воды на высоту нескольких метров. Он приземлился вертикально на хвост, который согнулся, а затем словно мощная стальная пружина подбросила его вверх и в сторону. Раздался звон стекла. Часть стеклянной крыши разлетелась вдребезги, и "головастик" исчез.
Первая мысль -- подойти к пульту и поднять тревогу, чтобы вызвать помощь.
Он подошёл к пульту, закреплённому на стене, открыл дверцу и приложил палец к кнопке, но тут же отдёрнул.
"Уже поздно, в лаборатории никого нет, прибежит внешняя охрана. По служебной инструкции можно вызывать только куратора, а сегодня выходной, значит, куратор в городе. И что дальше? А дальше катастрофа. Начнётся расследование, обвинение во вредительстве. Конец научной работе. Жизнь сломана", -- так думал Алексеев, пытаясь найти выход из этой, по сути дела, безвыходной ситуации и не находил приемлемого варианта.