Недалеко от Земли
Шрифт:
– Вы разрешите, сударыня?
– Пожалуйста, – Маша пожала плечами и снова углубилась в текст.
Майор сел, скосил на сосредоточенную студентку глаза и заявил:
– А мне знакомо ваше лицо, извините за назойливость. Мужа, случайно, не Никитой зовут?
– Да, – удивилась девушка, тут же забыв об учебнике. – А откуда вы знаете?
– Мы служили вместе, – степенно поведал Хромов. – А потом на многие годы потеряли друг друга. А недавно вот нашлись. Он мне письмо прислал. С фотографией. Вы там вместе.
– Во, заливает! –
– Она ничего не понимает в знаках различия, – буркнул лесник, стараясь не упустить ни одного слова.
– …это нас Федор снимал, мой брат, – между тем отвечала Маша. – А вы к нам едете?
– Увы, – майор изобразил сожаление. – Мне выходить на следующей станции. Но я обязательно у вас буду. А пока передавайте ему огромный привет от Виктора. Не запамятуете?
– Ну что вы! – девушка улыбнулась. – Обязательно. Как здорово, что вы нашлись.
– Искренне рад встрече, – Хромов поднялся. – С наступающим вас Новым годом! Вы простите, но мне пора.
– Как же так? – в голосе Маши послышалось недоумение. – До следующей остановки еще минут сорок ехать.
– Дела, – значительно сказал майор. – Я, если вы заметили, человек военный. До скорой встречи.
Он коротко поклонился и пошел в сторону тамбура.
Изображение дрогнуло и исчезло, а на его месте опять появились лестница и бревенчатая стена.
– Круто! – Никита потер лоб и повернулся к Седых. – А Виктор так там и остался?
– Ну зачем же! – хохотнул Кобыш. – Здесь гораздо веселее. Сейчас явится.
И сразу же после его слов хлопнула входная дверь, в клубах морозного воздуха возник Хромов и с достоинством спросил:
– Как иллюзион?
– По высшему разряду, – Тернер бесшумно поаплодировал. – Все бросаются к рампе и наваливают маэстро цветами.
– Учитесь, детвора! – майор гордо выпятил грудь и прошествовал к своему стулу. – И каждому воздастся.
– Господа офицеры! – воззвал размягчившийся Кобыш. – А не хлопнуть ли нам еще по рюмашке? За прекрасную хозяйку этого дома!
Хлопнули, закусив маленькими солеными рыжиками и хрустящими корнишонами. Способность Никиты к восприятию чудес, по-видимому, иссякла от такого их количества, и он уже не удивлялся ни постоянной смене блюд, исчезающих в никуда и появляющихся из ниоткуда, ни периодически вспыхивающим очень специфическим разговорам, в которых он мало что понимал, ни планам на будущее, отдающим совершеннейшей фантастикой. Он только изредка поднимал стопку, когда кто-либо произносил очередной тост, поддерживал темы, ему доступные, и млел от такого изобилия интересных собеседников.
В какой-то момент застолья Тернер заявил, что за полученные способности тоже надо выпить, потому как они делают жизнь увлекательной. Выпили незамедлительно, и Никита заявил:
– Ребята, с такими талантами можно жить припеваючи, ни о чем не думая.
– Думать полезно, – нравоучительно проворчал Кобыш, – А жить, не думая, просто скучно.
– Займитесь благотворительностью, – посоветовал лесник. – Школу вон в деревне оборудуйте.
– Ага, – тут же встрял Седых, – а потом появится налоговая инспекция вкупе с нашими славными органами правопорядка и прижучит тех, кто эту школу построил неизвестно на какие шиши, а заодно и тех, кто этому попустительствовал.
– Ну, накормите людей, – уверенности в никитином голосе заметно поубавилось.
– И это уже было, – отозвался Дорин. – Иисус накормил народ пятью хлебами. Не помнишь, как с ним обошлись?
– Так то Пилат…
– То есть власть, – уточнил Раф. – Нас, к твоему сведению, тоже уничтожили.
– Как?! – Никита все же нашел в себе силы удивиться.
– Очень просто, – Дорин несколько помрачнел. – Взорвали на орбите. И никаких тебе следов… Кстати, коллеги, – обратился он к товарищам, – не пора ли посмотреть, что о нас вещают в информационных программах?
– Давно пора, – согласились остальные. – Любопытно все же.
– Тогда потерпите немного, – сказал израильтянин, встал и направился к выходу из дома. – Сейчас антенну подключим.
– Так есть же антенна! – вслед ему крикнул лесник. Дорин только рукой махнул.
Буквально через минуту он вернулся, волоча за собой длинный шнур, подошел к той стенке, что соседствовала с лестницей, примерился, и рядом с ним появился огромный плоский телевизор с экраном метра два на полтора, с дистанционным пультом, выносными колонками и прочими причиндалами.
– Брюс, – позвал Дорин, – надо подключить и настроить. Это больше по твоей части.
Тернер снялся с места, а Никита привстал и выглянул в окно. Шнур оказался антенным кабелем, тянувшимся от большущей спутниковой тарелки, лежавшей прямо на сугробе.
«Однако, – подумал лесник, – скучать не придется».
Пока Брюс подключал и настраивал телевизор, за столом продолжались локальные диалоги, но как только процесс был завершен, разговоры стихли, и все уставились на экран. Тернер, нажимая на кнопки пульта, перескакивал с канала на канал, пока не добрался до блока новостей Си-Эн-Эн. Очаровательная дикторша с испуганными глазами, судя по мелькавшим кадрам, как раз вещала о катастрофе, постигшей русский челнок «Тайфун». Никита плохо знал английский, но кадры говорили сами за себя.
Сначала он увидел мужчин, с которыми вот уже полдня сидел за одним столом. Они делали ручкой перед объективом камеры и спускались в стыковочный переходник. Потом все заслонил корпус челнока, величаво отходящего от борта орбитальной станции на фоне голубого шара Земли. Вот включились двигатели. Космический самолет развернулся и стал удаляться. И, наконец, финальный кадр – ослепительная вспышка в дымке атмосферы и лица погибших, как бы выплывающие из нее.
– С Базы снимали, – прокомментировал Кобыш. – Теперь до посинения крутить будут.