Недетские забавы
Шрифт:
Настроение сразу портится, сейчас он снова начнет унижать и обижать.
— Посмотрите-ка, кто это тут у нас! А! Это же два дебила резвятся тут в камышах. Ты че, Петров, ее жених? Мог бы найти кого-то посимпатичнее, — Федулов по колени заходит в воду и встает в свою привычную позу, сложа руки на груди.
Его шестерки полукругом встают позади него.
— Чего тебе от нас нужно? Уходи, — Кирилл впереди меня заслоняет своей спиной.
Паша недобро сверкает глазами, ему не нравится, когда кто-то пытается вступить
— Сейчас этот камыш заставлю тебя жрать, придурок. Или лучше твою немую подружку, а ты будешь смотреть.
Я сжимаюсь вся от испуга, потому что знаю — он свои обещания сдерживает.
— А вы типа парочка? — без комментария Левы Масленникова тут не обходится, нужно ведь своего главаря поддерживать.
— Интересно, они уже целовались? — ржет худощавый парень, стоявший рядом с Левой.
Федулов мерзко хохочет вместе с ним, а потом эта свора шакалов подхватывает общий настрой.
— О! Вот и проверим. Ну-ка, поцелуй ее, живо! — приказывает Паша.
Ноги мои в тот момент совсем подкашиваются, и стою я лишь из-за того, что крепко держусь за локоть Кирилла.
— Пошел ты, Федулов! Не для твоих глаз это.
Я чувствую, как друга потряхивает. И, хоть он и кажется смелым, Кирилл тоже боится Федулова.
— Охреневший сученок… Живо целуй ее, иначе тебе конец.
Я понимаю, что дело пахнет жареным, и пока друг не додумывается выкрикнуть что-то в ответ, разворачиваюсь к нему лицом и быстро чмокаю в губы.
За спиной слышится гогот.
— Господи, эта болезненная даже целоваться не умеет. Может, научить ее? — ржет все тот же худощавый.
Только вот Федулову не до смеха… Он мечет молнии в мою сторону и прожигает дыру. Ему явно что-то не нравится, и тот не скрывает своего разочарования.
— Сейчас научим, — зло рычит Паша и направляется в мою сторону.
Он в секунду приближается к нам и отталкивает Кирилла в камыши — тот не удерживает равновесия и падает.
— Ненавижу тебя, — руки врага обхватывают мое лицо.
Я испуганно сжимаюсь, а он закрывает глаза и касается своими губами к моим, нежно целуя… Я сперва стою в замешательстве, и после смыкаю свои губы сильнее. А потом его захватывает злость, и твердый язык прорывается сквозь преграду и вторгается в мой рот. Он целует меня. По-взрослому. До мурашек.
Моих мурашек от страха.
Он целовал меня, казалось, очень долго. А затем резко отстраняется. Смотрит в глаза и полыхает, весь полыхает изнутри.
В воздухе висит тишина.
— Дура, — кидает он мне, сплевывая слюну после нашего поцелуя. — Пацаны, пошли отсюда.
Компания, во главе с Федуловым, скрывается из поля зрения, только мы с Кириллом молча стоим и смотрим им вслед.
Кирилл хотел надрать ему зад, а я хотела понять… Что это было? И не показалось ли мне, что где-то
***
Наши дни.
Сквозь небольшое решетчатое окно в СИЗО пробивается луч света, озаряя темное промозглое помещение. Мужчина ходит из угла в угол, и на повышенных тонах объясняет свою позицию. С которой я, разумеется, не согласна.
«Меня попросили познакомиться с Мишуровым? Я познакомилась. Мне сказали втереться в доверие? Я пытаюсь. Тогда почему такая бурная реакция на мои действия?»
— Ты должна прекратить общение с Минаевым, это не обсуждается.
— Не понимаю такую бурную реакцию на мое знакомство с Игнатом. Он, между прочим, помог мне познакомиться с Мишуровым! Я выполнила вашу просьбу, а каким путем — вас не касается.
— Меня, блять, все здесь касается, — рычит мужчина, — потому что разговор идет о моей будущей свободе. Когда я тебе сказал втереться в доверие, я не имел в виду ко всем присутствующим.
— Знаете что, Павел? Я не намерена продолжать диалог в таком тоне. Как успокоитесь и придете в себя, напишите мне, я приеду.
— Ты дура, если отказываешься выслушать меня! Минаев — скользкий тип, он имеет отношение к местным борделям, в которых обслуживаются все шишки региона.
— Вы переживаете за меня, Павел?
Я скептически выгибаю бровь и усмехаюсь. Мужчина напротив бесится еще больше.
— Мне похуй на тебя. Но лишняя огласка к моей персоне не нужна. Когда тебя найдут, вытраханную в какой-нибудь подворотне с открученной башкой, дело будет греметь по всему региону. А когда всплывет кто ты и чем занимаешься, выйдут на меня, и все станет ясно. Сечешь, какие проблемы ты можешь создать?
— А почему у вас всегда какие-то страшные сценарии исхода ситуации? Почему не может закончиться все хорошо?
— Потому что я реалист, — мужчина устало трет глаза и приземляется на стул, — я рос в детдоме, там никто тебя по голове не гладит, мамка в жопу не целует. Я не тепличный ребенок, как ты, и знаю, что такое реальная жизнь. Со всеми ее вытекающими.
«Да что ты говоришь, Федулов? Неужто твоя жизнь была адом в детском доме? Адом был ты.»
Так хочется заорать и высказать ему все: что я не тепличный ребенок, что знаю, какой он мерзкий тип, знаю, что его душа гнилая.
Но я не могла. Глупо было поддаваться своим эмоциям и выдавать главный козырь.
— Хорошо, Павел. Давайте отбросим все эти нравоучения с вашей стороны и все же вернемся к делу. Мишуров мне назначил встречу на послезавтра, я ему намекнула, что хотела бы, чтобы он проспонсировал один проект.
— Дальше.
— Дальше я хочу, чтобы он взялся за спонсирование проекта, который буду вести я. Нам придется общаться с ним довольно плотно, поэтому будет достаточно времени, чтобы втереться в доверие и стать чуточку ближе.