Недоброе солнце
Шрифт:
Я прекрасно знала, что вмешиваться не имею права, это дело военных, но я всегда была уверена, что нарушение любого типа должен решать суд. Медленно, стараясь сильно никого не тревожить, начала пробираться в сторону Сумудина. Заметив меня, медик быстро приблизился
— Не уверен, что тебе стоит это видеть. Нарин убьёт Марано сегодня.
— Разве его поступок стоит смерти? — тихо спросила в ответ, не отрывая взгляда от экзекуции, — Разве за похищение убивают?
— Если это похищение дарьё, которое может привести к смерти второго оджи Валоры, убивают в муках. Либо это сделает Нарин, либо его медленно и по частям разорвут
Я последовала совету и обвела взглядом присутствующих. На их лицах не было ни жалости, ни сочувствия. Многие сжимали кулаки, опускали и поднимали гребни на спине.
— Сумудин, я — дарьё Нарина? — неуверенно посмотрела на медика, не веря и боясь услышать ответ, каким бы он ни был.
— Не думал, что мне предстоит сказать это. Вы вчера не поговорили?
— Не успели, у нас как-то… не сложилось с разговором вчера. А утром его уже не было.
— Ты уже все поняла. Только, пожалуйста, без слез, а то я не вынесу. Идем отсюда, тебе не стоит смотреть.
— Нет. Я буду, — твердо и упрямо отозвалась доктору, — я должна четко знать, что из себя представляет Нарин.
— Истерики не будет? — недоверчиво спросил Сумудин, видимо намекая на вчерашнее неадекватное состояние.
— Нет. Конечно, я в шоке, что вы можете реагировать так на представителей других рас, но я рада, что это Нарин. Я, кажется, люблю, когда он рядом, — тихо отозвалась в ответ, — у нас же нет вариантов?
— Никаких, — покачал головой собеседник, так же наблюдая за боем, — Тебя не отпустят. Ни Нарин, ни Великий совет, ни народ Валоры. Ни валлине Рамия, если уж на то пошло. Нарин когда-то станет первым оджи. Как думаешь, что сделает народ для его благополучия?
— Надеюсь, меня не запрут в клетке теперь.
— Нет, — чуть усмехнулся медик, — конечно, ближайшее время он тебя из каюты не выпустит да и маячков навесит, везде, где воображения хватит. А он очень изобретательный, когда надо, уж поверь. Но в целом, думаю, все не очень сильно измениться. Ты не расстроена, я удивлен.
— Конечно, создавать семью я пока не планировала, но раз так получилось… У меня есть прекрасный мужчина, умный, нежный и очень сильный, с хорошей должностью и крепкими нервами, который не может мне изменять и будет любить веки вечные. К которому я, кроме того, питаю определённые чувства. Он не запрещает мне заниматься наукой и своими делами, не требует нацепить скафандр или запереться в комнате. Думаешь, это достойный повод для слез?
— Ты удивительная, Селена. И все же, — нахмурился Сумудин, глядя, как Нарин хвостом распорол кожу на груди Марано, — идем отсюда. Нарин потом с меня шкуру снимет.
— Я должна видеть, — упрямо повторила в который раз.
Смотреть было очень тяжело. Смотреть и знать, что Марано не выйдет отсюда живым. Я не была согласна с решением о наказании, только доступным мне выбором было остаться или уйти.
Через какое-то время младший валор начал обороняться и отвечать на атаки Нарина. И, было видно, что он весьма умелый боец. Вот только Нарин был во много раз сильнее, ловчее и опытней. Сначала казалось, что он не может достать Марано и нанести тому серьезный урон. Только мелкие порезы. Но на самом деле, капитан рассчитывал свои движения с точностью, демонстрирующей невероятный уровень мастерства.
Нарин был похож на себя того, которого я видела в колбе, во время работы Ядра. Это был явный представитель совершенно иной расы. и движения были стремительны, почти не различимы. Не успевала следить за хвостом, за невероятной скоростью ударов. Марано тоже ускорился, и через несколько минут такого боя я могла видеть только размытые силуэты, замирающие на миг и опять растекающиеся в пространстве. В какой-то миг по воздуху пронесся шлейф темных кровавых брызг, и оба валора замерли. У Нарина были небольшие царапины на плечах, по три-четыре в ряд, явно нанесенные хвостом. Перевести взгляд на Марано я не могла себя заставить.
Капитан обвел присутствующих горящим взглядом, скаля длинные клыки. В зале нарастал тихий гул. Оглядевшись, я заметила, что толпа находится в состоянии какого-то транса. Глаза присутствующих валор светились, создавая отблески на бледных скулах. Гул, нарастающий рык из сотен глоток, все усиливался. В какой-то миг, валоры, стоящие вдоль площадки, стали закрывать глаза и опускать головы, замолкая. Обернувшись за пояснениями к Сумудину, увидела, что доктор смотрит на друга очень печально, и хотя его глаза горят золотистым светом, оскал отсутствует.
— Что происходит? — решила все же тихо спорить, пока медик демонстрирует относительно адекватное состояние.
— Нарин подавляет. Демонстрирует, что он — сила, — тихим сиплым голосом ответил Сумудин, не отводя взгляда от капитана, — Это инстинкты. Марано стал угрозой для тебя, угрозой для него. И сейчас он предупреждает всех, каждого на этом судне, да и думаю, любого валора в секторе. Если бы мы знали, что его реакции могут быть такими сильными, такими ускоренными… Прости меня, Селена. Я не знаю, как справится он с собой в таком состоянии.
В это мгновение взгляд Нарина наткнулся на меня. Валор сильнее оскалился, демонстрируя весь набор зубов. В его глазах был вызов. Казалось, он нарочно демонстрирует мне себя с этой стороны. Я почти слышала в голове «Смотри на меня! Смотри, какой я жестокий! Я опасный! Вот он я!». Казалось, валор ждет испуга и опущенной головы, а потом, всего на короткое мгновение, мне показалось что по лицу пробежала судорога, вернув чертам мягкость и человечность.
Разрывая контакт глаз, я быстро осмотрела зал. Ни одной поднятой головы. Покорные, напуганные, склоненные. Его все боятся. Даже Сумудин смотрел, слегка склонив голову в жесте подчинения. И мне стало до боли в сердце обидно за Нарина. Вот оно. Он всегда один. Всегда впереди, всегда в ответе. Каково это, отвечать за весь свой народ? Какое счастье, что он не первый оджи! Каждый валор на судне всю жизнь живет с мыслью, что Нарин стоит выше, что он защитит, что он ответит, что он должен. Теперь я понимала, за что Нарин убьет Марано. Это его ответственность, его обязанность почти с рождения. Он не может поступить иначе. Это, то, чего от него требует каждый валор на Парадоксе.
Вот только я не валор. Я — человек. Мне Нарин ничего не должен. И я не боюсь. Ни его, ни его силы. Я ЗНАЮ, что он не сделает мне больно, перед ним нет ответственности за меня, кроме той, что он сам решил.
Придя к такому сумбурному результату размышлений, подняла глаза на центр площадки. Нарин все так же смотрел на меня и скалился. Краем глаза зафиксировала Марано, всего в мелких набухших порезах с затянутой хвостом шеей. Валор дергался и пытался растянуть удавку, только сил было недостаточно.