Недомерок. Книга 3
Шрифт:
— Прошу вас сойти с площадки, поскольку вы мешаете перенестись сюда следующим гостям.
Мы выполнили просьбу эльфов, и они указали нам куда идти, хотя заблудиться было очень трудно. Огромный эльфийский замок находившийся метрах в пятистах от нас, не заметить было просто невозможно.
Прямо перед входом к нам подошёл слуга поклонился и попросил пригласительные. Взглянул на них мельком, поскольку уже знал, кто мы и имел чёткие указания на наш счёт. Затем попросив, чтобы мы следовали за ним, отвёл нас в тронный зал. Честно говоря, я думал, что будет фуршет, но я ошибся. По краям вдоль стен в два ряда стояли столы, накрытые всевозможными яствами, а в центре оставалось ещё очень много места и для того, чтобы постоять и, чтобы потанцевать. Да тут хоть турнир можно проводить, места хватит и ещё останется. Масштаб, однако.
Перед тем как войти в зал нас попросили подождать, чтобы глашатай объявила нашим приходе.
— Принцесса эльфийского леса со своим мужем и спутниками… Ай, — крикнул глашатай и отлетел метра на три в зал, следом вошёл я, взял его за грудки и вернул назад к дверям со словами:
— А теперь ещё раз и как положено, или переломаю тебе все кости.
Стража, судя по всему, очень хотела вмешаться, да и глашатай косился на них, недоумевая, почему они застыли, как истуканы и не хотят ему помочь и выкинуть этого наглого выскочку туда, откуда его перенесли. Вот только паралич, который я наложил на всю стражу находящуюся рядом, не позволял им этого сделать
Ещё один удар по лицу, привёл глашатая в чувство, и ему уже было не до стражи, он очень не хотел стоять тут с переломанными костями, поэтому тут же громко и внятно заговорил:
— Его милость барон Мирон Викторович Зубарев, с супругой принцессой светлого леса льетой Мариэль кин Зубарева, невестой Алиной Артуровной Лемуровой, и бароном Станиславом Борисовичем Тигровым.
— Ну, вот видишь, можешь же когда хочешь, — похлопал я одобрительно эльфа по шее, отчего тот скривился, а затем мы с моими женами и другом вошли в тронный зал.
Я умудрился привлечь внимание всех находящихся в на этом мероприятии эльфов. Не часто увидишь вылетающего в зал от удара по лицу глашатая. Наглость должна наказываться. Я прекрасно знаю, что меня тут воспринимают, как плебея и всячески будут стараться унизить. Вот только я прекрасно знаю всю их гнилую натуру. Сам не один раз рождался эльфом. Но хотя бы обычным, а не леронцем. У них тут вообще террариум.
А ещё я очень хорошо знаю, как пресекаются попытки оскорблений и унижений. Вот таким вот нехитрым и незамысловатым способом. Когда они знают, что могут получить в ответ по лицу, то желание шутить отпадает. Вызвать на дуэль и сразиться — это красиво и благородно, а получить по морде унизительно. Особенно если получишь от плебея, которого и пытался оскорбить.
Глашатая элементарно подставили. Ему приказали так меня представить, и ослушаться он не мог, как и не мог вытерпеть позора, когда я его бил по лицу. Полагаю, что он предпочёл бы умереть от рук светлых эльфов, чем получить ещё один удар от меня.
— Ты лучший, — шепнула мне на ухо Мариэль, держа меня под правую руку, как и положено старшей жене. Под левую меня держала Алина, которая уже не ревновала к эльфийке.
— Мы спокойно проследовали на свободное место рядом со столами. Мария немного просветила меня о местном укладе и традициях, и в принципе они все были похожи на общеэльфийские, за небольшими исключениями.
— Помни, никто не может пригласить меня на танец, не спросив твоего разрешения и не получив твоего дозволения. Даже мой отец.
— Помню. В случае чего, я могу вызвать их на дуэль, правильно?
— Правильно. Только я тебя очень прошу, не устраивай здесь кровавой бойни. Просто унизь их, этого будет достаточно. Поверь, многие из них предпочли бы умереть, чем быть униженным человеком.
— Как пожелаешь. Мне не принципиально, пока вы находитесь в безопасности, но любая попытка причинить вам вред и я утоплю весь этот лес в крови.
— Поверь, максимальная опасность, которая нам может тут угрожать, это быть осмеянными эльфийским высшим обществом.
— Ну, тогда они ещё немного поживут, правда, с синяками под глазами и разбитыми носами.
— Вот это другое дело. Всегда мечтала посмотреть на то, как сбивают с них спесь.
— Великий Князь светлых эльфов, — раздался голос другого глашатая с противоположной стороны от входа в зал, лианы на стене разъехались и взору собравшихся открылся вход, через который и вошёл Великий Князь и все эльфы, как один, глубоко поклонились статному высокому, но такому же молодому, как и все остальные эльфы.
Даже моя супруга абсолютно искренне и с большим уважением поклонилась своему отцу. Видимо, не всех эльфов она так люто ненавидит. Хотя нет, я неправильно выразился. Она не ненавидит эльфов, она за них переживает и не хочет, чтобы я их убивал, но вот научить их манерам ей очень хочется. А судя по тому, как она смотрит на отца, она его очень любит и за год разлуки очень соскучилась.
— Не сочтите за оскорбление Мирон Викторович, но позвольте пригласить вашу супругу и мою дочь ко мне. Хочу объявить о начале бала в честь окончания изгнания Мариэль.
— Конечно, Великий Князь, — ответил я и помог супруге подняться на подиум к отцу. Улыбка Мариэль была искренней и она очень рада видеть своего отца, поэтому даже встала немного ближе к нему, чем это положено.
— Рад сообщить всем вам, что изгнание моей дочери окончено. Она искупила все свои проступки перед эльфийским обществом, теперь она чиста перед вами и передо мной, а значит, и относиться вы к ней должны, как к принцессе светлого леса. И я объявляю этот балл, в честь окончания изгнания моей дочери открытым. Прошу всех занять свои места за столами.
Глава 12
Неизвестный мир. Светлый лес. Дворец Великого Князя.
Дочь великого князя должна сидеть на этом балу по левую руку от него, и при этом по правую руку от своего мужа. Получается что, я должен сидеть сразу за Мариэль. По левую руку от меня должна занять место моя невеста, а за ней мой друг.
Вот и получается, что мы вчетвером подвинули местную высшую аристократию аж на четыре места, что им определённо не понравилось, зато Мариэль очень понравились их недовольные рожи, когда те, подходя к местам за которыми привыкли сидеть, видели что они заняты и, с дёргающимся от нервного тика глазом, уходили дальше.