Недостреленный (АИ)
Шрифт:
— Кого там принесло? — раздался из-за двери молодой мужской голос.
— Кузьма, это я, поговорить надо… — прокричал завгар. Раздался скрип отодвигаемой задвижки, дверь открылась, за ней стоял этот Кузьма в косоворотке, потертых штанах и франтоватых ботинках. Никитин втолкнул завгара в дверь, мы тут же ввалились вслед за ним.
— Уголовно-розыскная милиция, — сказал Никитин.
— Ааа, сыскари… — закричал Кузьма. В его руке откуда-то появился нож, он попытался достать им ближе всего к нему стоявшего соседа. Я успел за шиворот отдёрнуть завгара назад, а Никитин своим пролетарским кулаком ударил по вытянутой руке, держащей нож. У Кузьмы в руке что-то хрустнуло, он завыл дурным
— Дом на Мясницкой грабил?
— Ааа, не скажу!.. Доктора мне!.. — кричал Кузьма.
Я быстро прошелся по квартире, в помещении больше никого не было.
— Повезли их в милицию, — сказал я Павлу. — Там решим, что делать.
Подняли завгара с пола, и, подталкивая Кузьму с накинутым на плечи пальто, вышли из квартиры. Перед выходом во двор Никитин предупредил:
— Кто заорёт или побежит, пулю словит…
Завгар часто закивал, а Кузьма только ругался и стонал, держась за руку, но уже не кричал.
В уголовно-розыскной милиции их развели по разным комнатам, Кузьме вызвали доктора, который вправил тому вывих локтевого сустава и наложил повязку. Розенталь допрашивал Кузьму, а Никитин взял показания с завгара. Мне было интересно посмотреть на Розенталя в деле, и я остался в комнате с ним и Кузьмой.
— Имя, фамилия, кто отец, — спрашивал Розенталь. Кузьма ответил.
— Проживаете по адресу… — Розенталь назвал адрес, откуда мы доставили Кузьму. Тот подтвердил.
— Принимали участие в ограблении жильцов доходного дома на Мясницкой? — задал вопрос Розенталь.
— Неа! — ухмыльнулся Кузьма. — Не принимал. Ваши вон ворвались, сразу руки ломать… А я ничего не знаю.
— Вы пытались убить ножом вашего соседа во время прихода к вам наших сотрудников, — прищурился Розенталь.
— Испугался, махнул рукой неловко, — усмехнулся Кузьма. — Не хотел я никого убивать. Нож случайно схватил.
— Если вы отпираетесь, то завтра мы пригласим ограбленных вами жителей дома. И когда они вас признают, а они вас признают, мы вас немедленно расстреляем за вооруженный грабеж, — веско сказал комиссар милиции. Кузьмы усмехаться перестал.
— А если скажу, то что? — спросил он.
— Мы рассмотрим и учтём, насколько полезны будут ваши показания, — ответил Розенталь.
— Надо было сразу их всех шлепнуть, — ощерился Кузьма. — Ну, слушай, сыскарь…
По рассказу Кузьмы, банда, ограбившая дом на Мясницкой, была собрана частью из "птенцов Керенского", частью из московских люмпенов с Хитровки. Составилась она из завсегдатаев одного хитровского притона, который Кузьма обещался показать. Подал идею дерзкого ограбления дома один из признанных местных вожаков, рецидивист с дореволюционным стажем, Яша Зуб.
Выспросив у Кузьмы подробности про трактир, Розенталь отправил того в камеру, брать с собой не стал. Комиссар розыскной милиции стал собирать людей на поимку Зуба и его банды. Набралось нас полтора десятка человек, в основном матросы и рабочие, направленные в розыск Советами рабочих депутатов. Вышли мы, когда уже наступали сумерки, и группками потопали на своих двоих в сторону Хитровки.
Площадь биржи труда была погружена в темноту, разбавляемую тусклыми огоньками в окнах окружавших её трактиров и ночлежек. Розенталь ещё в здании милиции объяснил нам задачу, и все расходились по своим местам. Часть милиционеров занимала посты снаружи здания, беря под контроль окна и выход из ночлежки, в здании которой и был нужный трактир. Сам Розенталь, мы с Никитиным и еще четверо человек вошли внутрь, толкнув темные деревянные двери с облупившейся краской. Дохнуло спёртым воздухом. Под настороженными взглядами обитателей ночлежки мы прошли в плохо освещенную залу трактира, темноту которой разгоняли свечи, стоявшие на стойке и в простеньких настенных подсвечниках.
У грубо сколоченных столов, на которых стояли стаканы, тарелки и бутылки, сидели кучками усатые и бородатые люди. Тусклое освещение и клубившийся дым добавляли им сумрачности и угрожающего вида. В одиночку я бы не хотел появляться в этом помещении, да и сейчас мне было не очень уютно, несмотря на товарищей рядом. По милицейским сводкам, во многих бандах Москвы и окрестностей численность бандитов превышала состав всей московской уголовно-розыскной милиции с третьего Знаменского, вместе взятой. Я шел, держа руки в карманах расстёгнутой шинели, и чувствовал охватившее всех напряжение. Провожаемые хмурыми и злыми глазами находившихся в зале людей, мы пересекли её и подошли к тонкой двери в "кабинет", где собирались деловые люди из завсегдатаев этого трактира, и где проводил вечера Зуб. Без стука распахнув дверь "кабинета", Розенталь произнёс:
— Уголовно-розыскная милиция. Всем показать документы. Гражданин Яков по прозвищу Зуб, вы задержаны.
В накуренном помещении на диванчике за столом рядом с окном сидел в окружении нескольких человек предположительно тот самый Яша, блестя металлическим зубом и шальными глазами. Еще несколько человек сидели за вторым столом у другой двери в противоположной стене. Помещение освещала желтым светом керосиновая лампа, стоявшая на столе у Яши. При словах Розенталя все замерли, сверля нас взглядами. Пара-тройка человек, сидящих за вторым столом, потянулись за документами за борты пиджаков. Я находился ближе к ним, отслеживая их движения. Вместо документов в их руках оказались наганы…
Внезапно для всех в комнате грохнули выстрелы. Первым успел я, стрелял сквозь подкладку карманов шинели двумя револьверами в упор, не вынимая рук из карманов. Свет мигнул, послышался стук и звон стекла, и наступила темнота. Чтобы не торчать столбом у входной двери, я отпустил револьверы, наощупь схватил стоявшего рядом Никитина и еще кого-то невидимого и уволок в сторону от двери в угол. Дах! Дах! Дах! От противоположной стены мелькнули вспышки выстрелов. Послышались крики, стон, ругань, тяжелый топот ног. Дах! Дах! И ещё. Бах! Бах! Бах! Раздались выстрелы с нашей стороны. Вытащив револьверы из карманов, я сместился вбок, направил оружие на места вспышек и нажал пару раз на спусковые крючки, выпустив пули в темноту, упал на пол и перекатился. После моих выстрелов в той стороне вспышек больше не было, но выстрелили из другого места, в стену за мной ударили пули. Рядом бабахнуло несколько раз, впереди раздались стоны. Потом кто-то сильным ударом ноги вышиб хлипкую входную "кабинетную" дверь, в помещение проник слабый свет свечей из залы.
Мы огляделись. Я лежал на полу, выставив вперед два револьвера. Рядом со мной настороженно стояли Никитин и Розенталь с наганами в руках, направленными на противоположную стену. У входной двери лежало неподвижно два человека, у стены по другую сторону от двери стоял с наганом матрос из милиции, еще один милиционер из рабочих с бледным лицом сидел у стены, зажимая рукой плечо. В противоположной стене виднелась распахнутая другая дверь, на полу лежала разбитая керосиновая лампа. Три человека уткнулись лицом в столы или навалились на них грудью, еще двое лежали на полу перед второй дверью. Яши Зуба среди них не было. Окно в "кабинете" было распахнуто, повеяло морозным воздухом. Снаружи послышались крики и звуки борьбы.