Недосягаемые
Шрифт:
Слон пытался одолжить у него деньги, которые они откладывали на ремонт дома. Строение в частном секторе, больше похожее на сарай, досталось Мельнику от родителей. Пару раз Слон там был и не понимал, как люди могут жить в таких условиях. Никаких удобств. Крыша в нескольких местах протекала, одна из стен завалилась, полы прогнили. Сразу после случившегося у него прошла обида на дружка. Но что толку? Его теперь не вернешь.
За размышлениями, стараясь передвигаться только по тем улицам, где меньше всего была вероятность наткнуться на знакомых, он вышел к входу на кладбище. Справа от кирпичной арки две старушки торговали цветами. Он огляделся по сторонам и направился к ним.
– Почем гвоздики? – спросил он у невысокой женщины в вязаной шапочке с лицом, сморщенным, как моченое яблоко.
– По двадцатке, сынок.
Он сунул ей деньги, взял три штучки и направился к воротам. Потом вспомнил, что на могилу кладут нечетное число, и взял еще один цветок.
– Подай Христа ради! – раздался жалобный голосок.
Слон обернулся и едва не лишился рассудка. Перед ним в болоньевом плаще стояла с протянутой рукой мать.
– Мама? – едва ворочая языком, спросил Слон и тут же видение прошло. Это была совершенно другая женщина.
Словно в тумане он сунул руку в карман, вынул скомканные купюры и, не считая, всучил ей их в руки.
– Дай бог тебе здоровья, – поклонилась она и перекрестилась.
Слон почти бегом вбежал на кладбище и стал как вкопанный. Оказавшись среди крестов и памятников, словно проросших из-под земли среди вековых сосен, он вдруг понял, что не знает, где искать могилу матери. Слон растерянно огляделся и направился по дорожке. Здесь еще везде лежал снег. Вскоре Слон остановился. Дальше был забор. Он повернул направо. Через несколько сотен метров снова уперся в забор. Развернулся и двинулся обратно. В этой части кладбища не было свежих могил. Навстречу изредка попадались люди. Слон старался никому не смотреть в глаза и быстро проходил мимо. Через полчаса хождения он наконец вышел к небольшому деревянному домику. Рядом со входом, сидя на скамейке, курили двое перепачканных землей мужчин.
– Здравствуйте, – поприветствовал их Слон. – Вы здесь работаете?
– Нет, мы здесь живем, – хохотнул худощавый парень без переднего зуба и затянулся сигаретой. – Чего хотел?
– Могилу одну найти надо, – Слон огляделся, словно надеясь увидеть ее в окрестностях домика. – Дней десять назад женщину похоронили.
– Здесь много кого хоронят, разве всех упомнишь? – вздохнул напарник молодого. Он был намного старше. Из-под черной шапочки торчали седые волосы.
– Это тебе в ту сторону, – махнул молодой рукой, показывая направление. – Там по краю пойдешь, найдешь всех, кто за последний месяц отошел.
– А отчего и кто умер? – неожиданно спросил седой.
– Женщина. Она… Ее убили, – Слон отвел взгляд в сторону.
– Это не ту, которую сынок порешил? – прищурился седой. – Так ты из милиции? Так бы сразу и сказал. Ваши опера постоянно ее ищут. Тоже дежурить небось?
– Ага, – кивнул Слон, догадавшись, что у могилы засада, а его здесь ждут.
– Пойдем, покажу, – седой поднялся.
– Не надо! – испугался Слон. – Я сам найду.
– Да мне просто как раз туда надо, – пояснил могильщик. – Яму там рыли и лом оставили.
Размышляя как быть, Слон нехотя направился вслед за мужчиной.
– Вот же носит таких козлов земля, – неожиданно заговорил могильщик. – Ладно, дружка в пьяном угаре порешил, сплошь и рядом такое. Но мать родную прибить… Это же надо!
Могильщик замедлил шаг, достал сигарету и прикурил. Задумчиво затянулся, выпустил сизый дым и внимательно посмотрел на Слона.
– А что, правду говорят, будто он ее голодом морил и взаперти, как животное, держал?
– Кто говорит? – вскипел Слон.
– А чего ты так злишься? – Могильщик снова затянулся сигаретой.
– Чему мне радоваться? – вопросом на вопрос ответил Слон. – Сегодня после дежурства домой собирался. А меня сюда отправили.
– Думаешь, не придет? – попытался угадать могильщик.
– Он что, дурак? – фыркнул Слон.
– Если мать порешил, то не умный уж точно, – покачал головой могильщик.
Они вышли на центральную дорожку.
Слон похлопал себя по карманам и выматерился.
– Что случилось? – насторожился могильщик.
– Сигареты в машине оставил, – соврал Слон. – Две пачки взял на дежурство. И на тебе. Ты объясни, как пройти, я найду…
Слон выскочил за ворота кладбища как ошпаренный. Он понимал, что в его положении нельзя суетиться и нервничать, но ничего не мог с собой поделать. Опять стало страшно от того, что едва не подставил Вандала. Слон сомневался в том, что, если его возьмут, он не выдаст Глеба. А тот рано или поздно отомстит. Стало ясно: оставаться в городе опасно. Оглянувшись по сторонам, Слон направился в сторону автовокзала. Нет, на автобусе он тем более не поедет. Надо поймать частника и вернуться в Москву. Возможно, и Вандал его еще не хватился.
Проходя мимо остановки, Слон неожиданно увидел свой «портрет». Сразу понял, что его сделали с фотографии на паспорт – она валялась у него в шкафу. Он оглянулся по сторонам и остановился.
– Внимание! За совершение особо тяжких преступлений разыскивается… – одними губами прочитал он и двинул дальше.
До автовокзала дошел быстро. Чуть в стороне от посадочной площадки стояло несколько машин. Слон перебежал дорогу. Завидев его, скучающий за рулем синего «Опеля» мужчина убрал газету и выбрался наружу.
Слон не торопился. Он вдруг подумал, что милиционеры могли предупредить водителей и показать его фотографию. Он не спеша прошел до дороги и оглянулся, следя за реакцией таксистов. Лишь водитель «Опеля» смотрел на него с досадой. Остальные не обратили никакого внимания. Слон вернулся:
– До Москвы поедешь?
– Конечно, – кивнул мужчина. – Таксу знаешь?
– Само собой. – Слон торопливо забрался на переднее сиденье, пристегнул ремень.
Водитель завел двигатель и стал выезжать со стоянки. Пропустив автобус, он выехал на дорогу и увеличил скорость. Вдоль обочин таяли почерневшие сугробы. Дорога была мокрой. Навстречу промчался грузовик. Лобовое стекло вмиг покрылось мелкими брызгами. Водитель чертыхнулся и включил дворники. Несколько струек омывателя весело ударили в стекло. Слон немного успокоился и посмотрел на водителя. На вид мужчине было около сорока.