Недотепа. Непоседа (сборник)
Шрифт:
– Ерунда ведь получилась. А ты хочешь о государственном перевороте рассказать, да еще так, чтобы зрители встали на сторону Трикса!
Бамбура неохотно кивнул. Потом произнес:
– И все-таки я отправлюсь к господину Майхелю. Скажу, что случайно встретил на улице своего двоюродного племянника и хочу пристроить его в труппу. Не откажет! Нам давно нужен юноша на детские роли!
– А юноша хочет? – полюбопытствовал Шараш-Жараж.
Трикс помрачнел, зато Бамбура от своей идеи пришел в восторг и возражений не слышал. Ободряюще похлопал Трикса
– Сейчас. Подожди чуток.
Он вытер о грязную тряпичную салфетку жирные руки, подтянул сползшие штаны (если человек от природы скорее худ, то после еды ему приходится распускать ремень, если же человек скорее толст, то штаны приходится подтягивать на то место, где должна быть талия) и вышел из каморки.
– Бамбура – добрый человек, – задумчиво сказал Шараш-Жараж. – Однажды он подобрал собачку. С тех пор играет вместе с Альби. Хотя по сюжету у капитана был попугай…
– Господин… Жараш… – неуверенно начал Трикс.
– Что-то ты гугнявишь, будто наш добрый Бамбура. Меня зовут Ш-а-р-а-ж, – отчетливо выговорил комедиант. – Славное горское имя. Означает – любимец родителей… Скажи, ты и впрямь хочешь пристать к нашей труппе и бродить по дорогам королевства, разыгрывая представления?
Трикс помедлил. Ему было стыдно отвечать честно.
– Ну, ну! – подбодрил Шараж.
– Не уверен, господин Шараж. Если бы и впрямь было можно сыграть пьесу так, чтобы злодеи были посрамлены, а справедливость восторжествовала…
– Нет. – Шараж покачал головой. – Не путай искусство комедианта с жизнью, юноша. Да, порой мы играем на сцене так, что в зале плачут и грубые каменщики, и суровые палачи, и гулящие девицы. Даже благородные господа, особенно если сядут смотреть представление с бутылочкой старого вина, могут пустить слезу. Но театр – отдельно, жизнь – отдельно. Мир не театр, люди не актеры. Останешься с нами – голодать не придется, веселье в жизни гарантировано, мир посмотришь. Но ты, я полагаю, хочешь иного…
– Я должен вернуть себе отцовский трон. Я обещал. – Трикс помялся, глядя на невозмутимого Шаража. Спросил: – А точно ли не получится пылким словом барда и вдохновенной игрой лицедеев покарать злодеев?
– Не получится. – Шараж покачал головой. – Я мог бы рассказать тебе историю про одного мальчика-горца, который убежал из разоренного поселения, мечтая отомстить врагам. Маленький дикарь прибился к бродячей труппе, и молодой актер, сам немногим его старше, по доброте сердца покровительствовал мальчику, учил играть на сцене и говорить без акцента. Актеру всегда хотелось стать сочинителем, он даже написал пьесу про то, как маленький горец скитался по горам. Как он от медведя ушел, и как от стаи волков ушел, и как от бешеной лисицы ушел… как он могучего барса с помощью тяжелой дубины одолел… – Шараж задумчиво посмотрел на свои ладони, и Трикс вдруг заметил, что руки Шаража покрыты старыми, давно зажившими шрамами. – Ничего не получилось. Никто судьбой горца не проникся.
– Угу. – Трикс кивнул. – А что бы вы мне посоветовали? Ну, чтобы отомстить?
– Князь тебя слушать не станет. – Шараж покачал головой. С сомнением посмотрел на Трикса. – Ты умеешь сражаться?
– Да! – гордо сказал Трикс, вспомнив недавний поединок.
– Я могу дать тебе совет, мальчик. – Шараж помедлил. – Но он потребует от тебя тяжелого труда и долгих лет ожидания. Пять, десять, двадцать лет… не меньше.
Трикс помрачнел. Подобно любому юноше он не любил строить такие долгие планы. Ну как можно загадывать на двадцать лет вперед, если тебе всего четырнадцать?
– Ну? – полюбопытствовал Шараж.
– Если другого выхода нет… – Трикс посмотрел актеру в глаза. – Научите меня!
Шараж кивнул. Кажется, он ждал именно этого слова – «научите».
– Не пытайся доказать свои права, этого у тебя никогда не получится. Запомни, всегда законен тот владыка, что сидит на троне! В лучшем случае ты получишь плети и насмешки. В худшем – место в темнице или нож в спину.
– Что же мне тогда делать…
– Попробуй стать оруженосцем и выслужиться в рыцари. Заново получить дворянство – не за происхождение, а за собственную доблесть и подвиги. Если ты прославишься, то сможешь вызвать своего врага на поединок – будь он даже герцогом. Сталь решает проблемы не хуже, чем слово короля.
Трикс молчал. Нет, мысль о том, как он вызывает подлого Сатора на поединок и, обломав о него копье, рубит напополам мечом, была сладостной. А если потом еще призвать на благородное ристалище Дэрика и долго гонять вдоль ликующих трибун, охаживая могучей рыцарской дланью…
– Это трудно, – сказал Шараж. – Тебе придется стать воином. Настоящим могучим воином, таким, о котором слагают баллады.
– Баллады… – сказал Трикс. – Скажите, Шараж… а как вы сумели победить свирепого барса?
Шараж вздохнул:
– Как, как… Я же горец! Вначале я его огрел тяжелой острой палкой, а потом воткнул ее в горло и провернул два раза. Кровищи было – как на скотобойне! А как он выл в ночной тиши!
Трикс сглотнул. Он предпочитал не задумываться, из чего получается колбаса и каким образом выглядит победа над свирепым хищником. Конечно, сыну и наследнику со-герцога доводилось ездить с отцом на охоту. Но там, как правило, зверя расстреливали из луков, после чего слуги куда-то уносили тушку (если повезет – тушу), а через некоторое время готовили вкусный обед из свежатины…
– Вы герой, – сказал Трикс. – Спасибо большое. Я постараюсь стать настоящим воином.
Шараж задумчиво смотрел вслед на закрывшуюся за мальчиком дверь. Потом, печально улыбаясь, достал из-под своей койки пузатую бутыль с крепким вином и налил две полные чаши.
В этот момент и вернулся Бамбура – смущенный, но не теряющий оптимизма. Подхватил с пола Альби, радостно лизнувшего актера в нос.
– Майхель сегодня не в духе, – начал Бамбура прямо с порога. – Но ничего! День-другой, он увидит, что в тебе есть врожденная артистическая жилка, и согласится принять в труппу… Трикс?