Недотрога
Шрифт:
— Ну, госпожа Зелена и Шорти заигрались, сломали стол. А внизу сидел Дэн, ждал, когда всех отпустят. В общем… они на него приземлились.
— Где он? — перебила я его.
— Тут, — Каспар посторонился, и ребята внесли в комнату постанывающего, все еще разрисованного Дэна, и уложили его на кровать. Видимо, неудачно, потому что демон взвыл и еще больше скрючился.
— Лекаря сюда! Немедленно! — распорядилась я, хорошо представляя возможные травмы, после того, как на человека его телосложения приземляется конструкция из двух
Ребята ушли. Я оглядела помятого, скривившегося от боли Дэна. Левое плечо он подтягивал к уху, хвост был явно сломан, а в некоторых местах виднелись следы ушибов и даже одна открытая рана на бедре. Я осторожно присела рядом и погладила его по взмокшему лбу, откидывая с лица отросшие пряди волос.
— Дэнечка, ты живой? Сейчас лекарь придет, он тебя подлечит.
Хвостик попытался шевельнуться на мой голос, но Дэн болезненно дернулся. Я снова погладила его по голове.
— Потерпи, помощь скоро прибудет. У нас самый лучший лекарь на этом континенте.
— Это была месть, да? — хрипло спросил Дэн. — За то, что я тебе днем сказал?
— Если ты о рисунках — то да, — улыбнулась я. — Но к падению на тебя стола и игривых толстяков я абсолютно непричастна, клянусь. Я до таких подлостей не опускаюсь. Вот штаны подпороть, чтобы в самый неожиданный момент разошлись на заднице или подмешать средство для удаления волос в бальзам для мытья головы — это пожалуйста. Могу еще корзиночку тухлых яиц по комнате припрятать или спрятать под матрасом брачные чешуйки василисков. А калечить другого человека во имя мести — не в моем стиле.
— Напрямую — нет. Но ты явно в сговоре с судьбой.
— Сомневаюсь, — улыбнулась я. — Правда, она мне как-то задолжала, так что не удивлюсь, если это был возврат долга.
— Так мы квиты?
— Квиты.
— И мне не будут теперь кирпичи на голову падать или зубодробительные монетки в пирогах попадаться? — выдал Дэн, чуть задохнувшись от обилия слов.
— Ну, этого не обещаю. Судьба — весьма капризная леди, ты ее не зли.
— Надеюсь, она решила, что с меня достаточно.
— Хочешь, я для надежности прилюдно тебя опущу?
— Нет, спасибо. Лучше скажи мне, что у меня на спине нарисовано? Спереди я уже видел.
— Животное там нарисовано. Бородатое. Но это уже не важно, можешь смело отмываться, я тебя простила.
— Хоть на том спасибо. Судьба, слышишь? Она меня простила, больше не надо мне мстить.
В этот момент дверь комнаты снова открылась, и в нее вошел наш лекарь — человек не пожилой, но в возрасте, с аккуратно подстриженной седой бородкой, в белой шапочке и в чистейшей белой накидке, напоминающей то ли балахон привидений, то ли университетскую мантию.
— Так, где мой пациент? Отойдите, пожалуйста, леди Мериме и подайте мне стул.
Я придвинула к кровати свое рабочее кресло и поставила перед
— Где болит? — поинтересовался он у Дэна.
— Везде, — ответил тот.
— Понятно. А где сильнее?
— Плечо болит. Бедро еще и левое колено. И дышать тяжело.
— У него еще хвост сломан, — добавила я, указав на печальный хвостик, пребывавший в зигзагообразном состоянии.
— Вы, девушка, не мешайте. Мы сейчас сами разберемся.
Я не обиделась на лекаря. Бывают на свете такие мастера, которым стоит прощать их грубости или странности за высокий уровень профессиональных умений. А этот дядька был настоящим гением в своем деле: он мне когда-то зрение восстановил за неделю, хотя остальные лекари только разводили руками и выписывали очки с толстенными линзами, в которых я была похожа на лягушку.
— Оп-ля, — сказал лекарь, дернув Дэна за локоть. Плечо сразу встало на место, хотя и выглядело еще опухшим. Потом он обработал рану на бедре, забинтовал ее и велел через час снять повязку и смазать бальзамом из маленькой фарфоровой шкатулки, которую он поставил мне на стол. Потом он долго ощупывал Дэна, иногда ворочал его.
— Ребра не сломаны, — наконец, заключил он. — Просто сильный ушиб. А вот хвост действительно сломан. Сейчас мы им займемся.
И он наложил на хвостик два коротких лубка. Потом поднялся и подошел ко мне.
— Так, леди Мериме, слушайте внимательно. Про рану на бедре я вам уже сказал, лекарство на столе. Все синяки и ссадины нужно будет смазать вот этим, — он протянул мне еще одну фарфоровую шкатулку. — Но после купания. Эту гадость с него надо бы смыть, прежде чем он ляжет спать.
Лекарь ткнул пальцем в нарисованную рожу. У меня заалели кончики ушей.
— Хвост постарайтесь не мочить: лубки могут сдвинуться, если веревки промокнут. Обеспечьте больному покой, освободите от работы хотя бы на день и проследите, чтобы он хорошо питался. К утру боль совершенно пройдет, но это не значит, что он здоров. Если вдруг поднимется температура или возникнут проблемы с туалетом, что часто бывает при переломах хвоста, сразу зовите меня. Доброй ночи.
И он собрал вещи и вышел.
— Или я чего-то не поняла, или он только что предупредил, что возможно, ты будешь писаться в постель.
— Не смешно. Знаешь, как хвост болит? Стреляет так, что весь позвоночник будто в огне.
— Но давай ты все-таки сохранишь достоинство и не будешь пачкать мне постель, хорошо?
— Только если ты поможешь мне отмыться. Сама нарисовала, сама теперь оттирай.
— Первый и последний раз, — предупредила я. — Да и то, только потому, что я частично виновата в том, что с тобой случилось: отправь я тебя к другим суккубам, сидел бы ты сейчас в общей купальне и жаловался на судьбу, целый и почти невредимый. Давай, я помогу тебе встать. Ванну я, правда, для себя готовила, так что извини, но ты будешь пахнуть лавандой.