Недотрога
Шрифт:
Он подался вперед, взял ее за руку.
— В воскресенье намечаются мероприятия моего благотворительного фонда в Милане, а в субботу придется ехать на озеро Комо, на ежегодные водные спортивные детские соревнования. Поедешь?
Как будто у нее есть выбор… Смешно даже. Что она может ответить? Да нет, лучше я останусь в Риме, буду сторожить твою холодную, вылизанную до блеска квартиру?
Она заставила себя улыбнуться.
— Конечно, я буду очень рада поехать.
Он улыбнулся в ответ, и у нее сдавило грудь. Ни единого нежного слова, не говоря уж о любви. Надолго ее не хватит. Она и теперь потому лишь остается
Хотя… в чем ей его винить? Он внимателен, щедр до крайности, а в постели… Когда он зашел к ней в душ, она поразилась, насколько быстро ее тело подладилось… потянулось к нему. Нет, твердо решила Алиса, надо быть сильной, уйти, как только… как только найдутся силы.
В субботу Данте повез ее к той части озера, где размещался центр водного спорта. Для октября погода была необычно теплой. Облаченная в джинсы и майку, Алиса по-детски радовалась обретению привычного стиля.
На месте собралось человек сто детей от трех до семнадцати. Подъехавший джип встретили дружными приветственными возгласами. Алиса глазам не поверила: как только Данте вышел из машины, дети облепили его, малыши ухватили за руки и потащили за собой. От изумления она едва не вывалилась из джипа. Он обернулся к ней и успел обреченно улыбнуться, прежде чем толпа его поглотила. Никогда Алиса не видела его таким юным… и счастливым.
К ней подошла молодая женщина.
— Вы, должно быть, Алиса.
Она кивнула.
— Мария, воспитатель приюта. — Она махнула рукой в сторону детей. — Готовиться начали за много недель, это путешествие — одно из самых любимых в году.
— То есть бывают и другие?
Мария кивнула.
— Да, несколько. Сюда и в Милан тоже, да вообще по Италии. Водные виды спорта, учебные центры, верховая езда… всего не перечислишь.
Данте и несколько инструкторов в гидрокостюмах сновали между детьми, организуя их в группы.
— Пойдемте, я покажу, где вы можете сесть и понаблюдать.
Алиса последовала за Марией к трибунам. Та начала объяснять, что взрослые — бывшие воспитанники приюта, которые приходят помогать.
Очередной укол в сердце. Вот свидетельство: она видела, как Данте поймал маленькую девочку и высоко подкинул ее, а та радостно смеялась, — он может любить. Способность к этому он не потерял. Только не по отношению к ней. Хотя… разве не отвратительно — думать о себе, в то время как у этих детей никого нет.
Подавив возникшую боль, она обернулась к Марии:
— Не могу я чем-нибудь помочь?
Мария, видимо, растерялась:
— Вы?
— Конечно. — Алиса встала. — Пойдемте, почему это они должны веселиться без нас?
Вечером, когда солнце уже клонилось к закату, а дети начали переодеваться, болтая без умолку и мельтеша под ногами, Данте облокотился о стену и нашел глазами ту, которую искал. Лучше б не находил. Она все еще была в гидрокостюме, волосы мокрыми кудряшками вились вокруг головы. Выглядела она самое большее на восемнадцать. К ней тянулась очередь детей. Алиса без устали клеила пластыри, смазывала синяки и болячки.
Никто из детей серьезно не пострадал, все раны — следствие веселой возни. Данте не мог оторвать глаз от Алисы. Вот она прижала к себе малышку, поцеловала в головку.
Рядом
— Данте, она…
Он резко оборвал ее:
— Я знаю. — И сделал еще глоток пива. Не хочет он это слышать.
Удерживая ее в своей квартире, исключительно для себя, он позволял себе определять влечение к ней как исключительно физическое. Да, они разговаривали и ему нравилось обнаруживать у нее общие с ним интересы, чувство юмора… но это только подтверждало физическую природу желания.
Скоро Алиса, уже в своей одежде, сидела рядом с ним в джипе. Детей загрузили в автобус — для самолета их было слишком много, и они с воплями и шумом уехали. Алиса не переставала улыбаться.
— Какой чудесный день… спасибо тебе. Как бы хорошо… — она запнулась, заметив его суровый взгляд.
— Что?
Она покачала головой.
Этой ночью, на вилле, они занимались любовью с какой-то ожесточенностью. Словно в предчувствии каких-то перемен. А после, лежа в его объятиях и прислушиваясь к постепенно выравнивающемуся дыханию, Алиса поняла, что предчувствие шло от нее. Потому что настало время уйти. Сегодня она опять ощутила себя нормальным человеком, общаясь с детьми, заботясь о них. Откажись она от этого — и душа ее начнет съеживаться все больше и больше, пока от прежней Алисы не останется лишь бледная тень.
— Я буду к шести, прием начнется в полседьмого, синьора Паскаль в пять доставит платье. — сказал Данте перед уходом.
— Данте, не надо нового платья, это сумасшествие — я полно с собой привезла.
— Я тебе уже говорил, цена ничего не значит. А сегодняшний вечер очень важен.
Алиса пожала плечами. После его ухода немного пошаталась по дому, не зная, куда себя деть. Позвонила Мелани, но лондонский телефон не отвечал. Не смогла она дозвониться и на мобильный — ни Мелани, ни Паоло трубку не брали. В принципе беспокоиться не стоило. Алиса знала, что они часто отправляются на прогулку, если Паоло рано возвращается с работы.
Его шаги Алиса услышала давно, но осталась стоять, глядя в окно. Он подошел сзади, его запах окутал ее как плащ. Сердце забилось быстрее. Данте поцеловал ее в обнаженную шею, она закрыла глаза, позволив сладкой боли овладеть собой.
— Красавица моя.
Она повернулась к нему, его темный горячий взор оглядел ее сверху донизу. Платье золотистого шелка очень шло ей. Он поднял брови.
— Туфли?
Приподняв ногу, она показала броские золотистые танкетки, найденные синьорой Паскаль.
— Мне оказалось достаточно одного раза, чтобы выучить свой урок. Я и каблуки не сочетаются. Танкетки проблему решают.
— Тогда пойдем.
Несмотря на танкетки, ноги Алисы начали уставать. Ужин давно закончился, но люди не расходились. Данте выступил с речью, позволив ей в очередной раз убедиться, что, захваченный чем-либо, он превращается в силу, с которой приходится считаться. Она отпила шампанского, стараясь не поддаваться искушению снова начать себя жалеть.
А он уже пробирался к ней. Взяв у нее из рук бокал, поднял ее пальцы к губам, поцеловал у всех на виду. Алисе сдавило грудь — снова работа на публику. Он определенно желает получить за свои деньги по максимуму, сердито подумалось ей.