Нефертари. Царица-еретичка
Шрифт:
– Она была еретичкой, – сказала я, – и какие бы слова ни употребил в ее отношении император, я уверена, что они оправданы.
Вернувшись на свою циновку, я пробежала письмо глазами, высматривая знакомые имена. Нефертити была упомянута в самом низу папируса, как и моя мать, кстати. Затаив дыхание, я принялась читать слова императора Муваталлиса.
«…вы угрожаете нам войной, но наш бог Тешуб оберегает хеттов на протяжении вот уже тысячи лет, в то время как ваши боги были низвергнуты фараоном Эхнатоном. Что заставляет вас думать, будто они простили его
Я подняла глаза на Пазера, и в выражении его лица мне почудились проблески сожаления. Но я никому не позволю жалеть себя. Стиснув в руке тростниковое перо, я стала писать так быстро и твердо, как только могла, а когда слезинка заставила расплыться чернила на моем папирусе, я промокнула ее песком.
Пока в тот вечер Большой зал заполнялся придворными, мы с Ашей ждали в уголке балкона, шепотом обсуждая то, что произошло сегодня в эдуббе. Заходящее солнце нарисовало вокруг его головы мягкий нимб, а косичка, которую он носил переброшенной через плечо, длиной почти не уступала моей. Я уселась на балюстраду из песчаника и взглянула на него.
– Ты когда-нибудь видел Исет в таком гневе?
– Нет. А еще я никогда не слышал, чтобы она так много говорила, – признался он.
– А ведь она проучилась с нами почти семь лет!
– Она только тем и занимается, что хихикает с девчонками из гарема, которые ждут ее за стенами эдуббы на улице.
– Ей очень не понравилось бы то, что ты сейчас сказал, если бы она узнала об этом, – предостерегла я его.
Но Аша только пожал плечами в ответ:
– Очень похоже, что ей не нравится все на свете. Особенно ты…
– Да что такого я ей сделала? – воскликнула я.
От необходимости отвечать Ашу спасло появление Рамзеса, который ворвался на балкон через двойные двери.
– Вот вы где! – окликнул он нас, и Аша быстро сказал мне:
– Не говори ему ничего насчет Исет. Иначе он подумает, что мы ему завидуем.
Рамзес перевел взгляд с Аши на меня и обратно:
– Куда это вы запропастились?
– Это мы должны спросить у тебя – куда это ты запропастился? – парировал Аша. – После коронации мы вообще тебя не видели.
– И уже начали думать, что больше никогда и не увидим, – добавила я чуточку печальнее, чем намеревалась.
Рамзес обнял меня:
– Я никогда не брошу свою маленькую сестренку одну.
– А как насчет твоего колесничего?
Рамзес тут же разжал объятия и отпустил меня.
– Значит, все уладилось? – воскликнул он, на что Аша самодовольно заявил:
– Всего несколько часов назад. Завтра я начинаю учиться на командира колесничих фараона.
Я возмущенно фыркнула:
– И ты ничего не сказал мне об этом?
– Я ждал случая, чтобы сообщить вам обоим сразу!
Рамзес одобрительно хлопнул Ашу по спине, но я вскричала:
– Значит, теперь в эдуббе с Пазером я останусь совсем одна!
– Перестань, – попытался успокоить меня Рамзес. – Не расстраивайся.
– Почему это? – пожелала узнать я. – Аша идет в армию, а ты женишься на Исет!
Мы с Ашей в упор уставились на Рамзеса, чтобы понять, правда ли это.
– Мой отец собирается объявить об этом нынче вечером. Он полагает, что она станет для меня хорошей женой.
– А что думаешь ты? – спросила я.
– Меня беспокоят ее знания, – признался он. – Вы же сами видели ее в классе Пазера. Но Хенуттави уверена, что я должен назначить ее старшей женой.
– Фараон выбирает старшую жену, только когда ему исполняется восемнадцать лет! – выпалила я.
Рамзес пристально уставился на меня, а я покраснела до корней волос, сожалея о своей несдержанности.
– А это что такое? – пытаясь сменить тему, осведомилась я и показала на украшенные драгоценными каменьями ножны, которые он держал в руках.
– Меч. – Он вынул из ножен клинок длиной в локоть.
На Ашу меч произвел сильное впечатление.
– Никогда не видел ничего подобного, – признался он.
– Он – хеттский, сделан из материала, который они называют железом. Говорят, что он крепче бронзы. – Меч был изогнут очень непривычно, а по рисунку на гарде я догадалась, что и стоить он должен весьма недешево.
Рамзес протянул оружие Аше, который поднес его к свету.
– И кто тебе его подарил?
– Мой отец, в честь коронации.
Аша передал клинок мне, и я обхватила рукоять ладонью.
– Им ты сможешь обезглавить Муваталлиса!
Рамзес рассмеялся:
– Или хотя бы его сына Урхи.
Аша перевел взгляд с меня на Рамзеса.
– Император хеттов, – пояснила я. – Когда он умрет, ему наследует его сын Урхи.
– Ашу не интересует политика, – заметил Рамзес. – Но вот спроси его что-нибудь о лошадях и колесницах…
Двойные двери на балкон распахнулись, и в нас вперила свой взгляд Исет. Ее расшитый бисером парик украшали обереги, а умелая служанка сбрызнула круги сурьмы у нее под глазами золотой пылью.
– Трое неразлучных, – с улыбкой сказала она.
Я вдруг поняла, что и манерой речи она подражает Хенуттави. Она подошла к нам, и я спросила себя, где она взяла деньги, чтобы украсить свои сандалии ляпис-лазурью. То золото, которое осталось после смерти матери Исет, целиком и полностью, причем давно, было потрачено на ее образование.
– Что это такое? – Она посмотрела на меч, который я вернула Рамзесу.
– Для войны, – пояснил юный фараон. – Хочешь взглянуть? Я как раз собирался показать Аше и Нефер, какой он острый.