Нефритовые зайцы
Шрифт:
"Это я для красного словца сказал, мол руки до исследования этого сектора не доходят. У всего учреждения так оно и есть, но я имею личный интерес. Общеизвестно, там происходит что-то, не по правилам всё там. Ну и что с того? Мало ли загадок на Луне? А человечество действует рационально: идёт промышленное освоение недр. Будут металлы, углеводороды, гелий-3 – будут средства на научные работы. А пока, крутись, как хочешь. Я по крохам собирал косвенные данные различных источников, выясняя природу малопонятных явлений, и мне стало очевидно одно: первопричина в гравитационной нестабильности района. Гравитация – это серьёзно. Это моё кровное. Хорошо ли, что сектор попал в частные руки? Пожалуй, да. Будет легче при необходимости привлечь инвесторов, а мне на правах партнёрства продолжить научные исследования. Решено!"
Джонни, напряжённо наблюдавший за товарищем, увидел, как его лысоватая голова, мерно покачивающаяся в такт движению машины, клюнула особенно выразительно, и принял этот жест за согласие.
– Браво! Молодец! Я не сомневался! Да мы с тобой горы свернём, а под ними найдём золото, титан, магний и чёрт знает, что ещё, чему мы с тобой дадим свои имена. Ой!
Машину сильно тряхнуло, наклонило, выпрямило, она пошла дальше медленнее.
– Что, язык прикусил, деловой ты мой? Доехать до сокровищ ещё требуется. Элиза, сколько до финиша?
– Пятьдесят девять и семь десятых, мистер Сомов. Вы приняли верное решение. Поздравляю.
– Не твоё дело. Веди аккуратней.
***
Кроссовер-кар, предназначенный для передвижения по шоссе, по гладким улицам лунных поселений да по щебёнке горных разрезов, среди каменных нагромождений и пылевого настила, в котором он утопал порой до ступиц, выглядел несколько неуместно. Но он старательно вертел восьмёркой колёс, пусть и медленно, но продвигался по оптимальной дороге, которую ему отыскивал маленький робот-паучок, шустро бегающий снаружи по всем направлениям.
В салоне машины было тихо. Монотонная болтанка не способствовала оживлённой беседе, да и темы для разговора двух друзей исчерпались. Он явно не клеился, а сползать в бесконечные "а помнишь? никто не хотел. Для продолжения общения требовались новые события. А пока два товарища молча жевали бутерброды, предложенные хозяйственной Элизой в качестве ланча, и занимались важными делами: Джонни рассматривал мужской журнал, Серж тыкал пальцем в бортовой терминальный клиент.
Наконец, компьютер сообщил:
– Мы на границе заданного сектора.
Фаррет отложил журнал, с любопытством стал оглядывать местность.
– И ничего особенного. Тот же пейзаж. Только как бы глаже поверхность и есть общий уклон вниз. Или нет?
– Элиза, что скажешь? – Не отрываясь от своих расчётов, спросил Сомов.
– Дифферент четверть градуса на сотню. В дальнейшем он увеличивается на… Не могу рассчитать. Мало данных.
Джонни потянулся всем телом, сладко, с хрустом.
– Б-р-р! А всё-таки приятно осознавать, что мы здесь первые, и никто сюда свой нос не совал.
– Ошибаешься, дружок. В Море Мечты, где мы сейчас и находимся, ещё в начале XXI века заглянул японский зонд, сделал сенсационные снимки, впервые позволившие говорить о некой аномалии.
Джонни надул губы.
– Вот как? Но теперь это частная территория, и всё, что здесь будет происходить, будет вынужденно спрашивать моего разрешения.
Серж расхохотался, и его друг недоумённо поднял брови:
– Ты что? А-а, партнёрство…
– Не, не то… Уморил… Законами природы ты тоже распоряжаться будешь? Мистер Фаррет сегодня разрешает сколлапсировать волновой дельте гра…
Сомов замолчал, стал вырываться из кресла, забыв про ремни безопасности, наконец, отстегнулся и убежал вглубь салона. В районе санузла и кухни послышался плеск воды, потом «эх, ма!», и Сомов вернулся с мокрыми волосами, тряся мизинцем в правом ухе.
– А хороший сегодня день, – сказал он.– Надо бы его как-то отметить.
– Предлагаю сделать памятную надпись на скале.
– Можно, хотя я имел в виду несколько иное. Пиши.
Робот-паучок подбежал к ближайшему валуну, лазерной горелкой сгладил и отполировал одну его сторону. Затем красивым почерком Джонни вывел: «Заповедник Фаррета. Частная территория охраняется законом. Дата». Немного подумав, добавил кривую надпись: «Джон и Серж были тут. Дата».
***
– С роботом-разведчиком визуальный контакт потерян, радиосвязь на пределе. Он находится за…
Кроссовер-кар стоял перед отчётливо видимым барьером, высотой не более полуметра, широкой дугой уходящим направо и налево, на сколько хватало оптических возможностей старательной Элизы, выводящей изображение для изумлённых людей. За барьером пейзаж как будто не менялся, разве что на дисплее картинка была чуть размыта.
– Это ещё что за хула-хуп? Элиза, состав?
Компьютер задумался и совсем по-человечески ответил:
– Да как сказать? Есть следы иридия.
– И всё?
– Остальное не определяется…По курсу появился робот-разведчик.
Действительно, часть «паучка» показалась над странной преградой, прямо из кучи крупных камней. Манипуляторы неробкого робота словно приглашали следовать за ним.
Джонни нетерпеливо-выжидающе смотрел на Сомова.
– Ну, а что? Рискнём! – ответил тот.
– С Богом! – облегчённо выдохнул Фаррет.
– Или к Богу в гости.
Машина поползла вперёд. Лёгко преодолевая барьер, сначала обтекаемым передком и до рельефной энергосекции, постепенно растворилась в груде камней.
Люди, бесстрашно и несколько опрометчиво сделавшие этот шаг, влекомые неистребимой потребностью к познанию, авантюрной тягой к приключениям, обыкновенным любопытством – тысячами высоких или не очень, явных или скрытых причин – были готовы встретиться с неизвестностью лицом к лицу, ощутить боль, принять смерть. Возможно, другие позже назовут это подвигом, но только, если… если они вернутся. А пока от напряжения ломило в висках, вздулись жилы на красных шеях, у каждого в огромных зрачках отражались застывшее лицо друга. Секунды падали в оглушающую тишину. И только мысли бились в невообразимом хаосе, готовые в любое мгновение исчезнуть навсегда…